50 знаменитых звездных пар
Шрифт:
Решительный характер Николеньки давал себя знать с детства: «Меня выгнали из детского сада чуть ли не через три дня. За нападение на соседский детский сад. В первый же день я объяснил детям, что они живут неправильно. Нужно играть в войну. Дети по моему требованию принесли из дома пистолеты, автоматы, каски, родители нашили им погоны (они же не знали зачем). И мы напали на соседний, совершенно не подготовленный детский сад…» Бурная жажда деятельности была замечена и оценена по заслугам. Родители решили обратить этот вулкан в мирное русло и, вручив сыну скрипку, отвели его в музыкальную школу. После скрипки Николаю было гораздо
Где-то в промежутке между лыжами, спектаклями и концертами просочились и нормальные школьные уроки: «Я слыл страшным хулиганом и двоечником, хотя сам считал, что успеваю в школе хорошо, а двойки мне ставят за принципиальность и честность. Я мог встать во время урока, заявить: “Все, Татьяна Васильевна, мне надоело. Вы не правы”, сложить сумку и уйти из класса. Однажды завуч вызвала меня и говорит: “Фоменко, наше терпение лопнуло, отправляем тебя в колонию. Даем последний шанс”. Хотя ни одного привода в милицию у меня не было, я не курил, не бил стекла, а просто был егозой».
Да, и конечно, именно Коля вел все школьные танцевальные вечера. Но почему-то отношений с учителями это не улучшало. Когда Фоменко закончил 10 классов, ему даже не отдавали аттестат. Несмотря на строжайший запрет, они с друзьями спели на выпускном вечере песни на английском языке, и для спасения документов пришлось вызывать папу. Казалось, что Колино будущее определено давно и прочно – его ждало музыкальное училище, к которому его готовили все последние годы. Но неожиданно для всех он решил поступать в театральный институт. Ему никто особенно перечить не стал, но никакого восторга его решение не вызвало. Поступление в театральный требовало серьезной подготовки, которой, по мнению родителей, у сына тогда не было и в помине.
На первый курс ЛГИТМиКа Николай был зачислен просто чудом. До 17 лет он не выговаривал букву «р», а людей с дефектами речи отбраковывают обычно еще до первого тура. На вопрос экзаменационной комиссии, о чем же думал будущий актер, собираясь поступать, Фоменко находчиво ответил: «Готовился к роли вождя мировой революции». На том экзамене абитуриент потряс педагогов исполнением басни Крылова «Лягушка и бык» – изобразил раздувшуюся квакушку так, что комиссия умирала от хохота. А картавость удалось исправить только к концу первого учебного года.
В 1981 г. произошла историческая встреча между двумя студентами ЛГИТМиКа – Максимом Леонидовым и Николаем Фоменко. Все, что нужно было как воздух Николаю – страсть, музыка, театр, риск, темперамент, жизнелюбие и юмор, – все это сплелось в одно и реализовалось, найдя абсолютно точное место приложения в вокально-инструментальном ансамбле «Секрет».
После окончания института в 1983 г. Колю взяли в знаменитую ленинградскую Александринку, где он успел сыграть главную роль в спектакле «Трубач на площади» и несколько ролей второго плана. Но сочетать работу в театре с группой «Секрет», стремительно набиравшей популярность, было невозможно, и Фоменко от театра отказался.
Летом следующего года «Секрет» сдал программу в Ленконцерт и стал профессиональным коллективом, правда, в качестве артистов-эксцентриков, так как вакансии вокально-инструментального
После этого нелегкого испытания «Секрет» получил возможность работать во всех залах Ленинграда, зарабатывая по 5 рублей за концерт и играя по 20 концертов в месяц. На выступлениях ансамбля ломались двери, стулья и стекла, фанаты сидели на лестницах и висели на люстрах. К лету 1985 г., когда проходил Московский фестиваль молодежи и студентов, группа стала суперпопулярной: поклонники «Секрета» носили красные галстуки, чтобы походить на кумиров, и в этих красных лоскутках ходил почти весь Ленинград. Группа давала концерты едва ли не каждый день на различных концертных площадках, газета «Смена» признала «Секрет» одним из двенадцати «Открытий года», а на гастроли музыканты выезжали на специально арендованном лимузине.
Для Фоменко популярность была как взрыв: «Мы впервые всерьез вышли играть концерт во Дворце молодежи. Выступало четыре группы, а мы закрывали это дело. Мы до этого никогда не играли так массово. Публика нас не знала совсем – только видела по телевизору. Погасили свет и объявили: группа “Секрет”!.. И я услышал обвал, которого не слышал с тех пор никогда. Было страшно выходить на сцену! 45-минутную программу мы отыграли за 25 минут – так мы нервничали. Это вспоминается как шок: народ в истерике, мы после концерта выйти не могли… Это, наверное, называется “проснулся знаменитым”».
Они первыми «сыграли во все эти игры с одинаковой одеждой, длинными лимузинами, общей жизнью. Мы жили по принципу: надо сначала ввязаться в бой, а потом уже разбираться, что будет дальше». Но зимой 1989 г. Максим Леонидов объявил о своем уходе из группы, что стало шоком для всех участников группы, включая Николая: «Это было трудно и очень полезно. Потому что в какой-то момент мы стали людьми обеспеченными, хотим – пишем песни, хотим – не пишем. И все как-то стало замирать, и нужна была какая-то волна. Уход Макса дал мне очень большой толчок. Я всегда стеснялся собственного “я”. Меня учили, что быть первым неприлично, неприлично себя выпячивать. А тут мне пришлось взять на себя реальную ответственность. И за это Максу надо сказать спасибо…»
В феврале 1996 г. Николай окончательно расстался с «Секретом». Новый альбом группы «Blues de Moscou» наполовину был записан уже без Фоменко. К тому времени он уже перебрался в Москву, стал ведущим нескольких суперпопулярных телепроектов, снимался в кино, играл в театре «Сатирикон», участвовал в автомобильных «гонках на выживание».
Свою будущую жену Николай увидел первый раз в 1990 г., когда «Секрет» был на пике популярности. Фоменко приехал в Одессу, где снимался фильм с его музыкой: «Мне какой-то режиссер заказал музыку к фильму написать. Ну, я пишу музыку, лечу в Одессу, а там все шепотом, с придыханием: «У нас снимается МАША ГОЛУБКИНА!!! Вы видели МАШУ ГОЛУБКИНУ?!!» Нет, я не видел Машу Голубкину, а чего мне ее видеть, я сам только что из Гамбурга вернулся! И тут она прошла мимо меня и сказала: “Драссьте!”»