50 знаменитых звездных пар
Шрифт:
В 1970 г. Мила получила два диплома: в Москве – диплом об окончании ГИТИСа и в Любляне – диплом чемпионки мира. Спустя шесть лет, в победный олимпийский год, вышла книга «хореографического отца» Пахомовой Ростислава Захарова «Записки балетмейстера», в которой были такие строки: «Неоднократная чемпионка Европы по танцам на льду Людмила Пахомова и ее тренер Елена Чайковская – обе воспитанницы балетмейстерского отделения ГИТИСа. Высшее образование в области балетного искусства позволило им создать совершенно новые, оригинальные композиции. Исполнение их Пахомовой и Горшковым с необычайным техническим блеском и артистичностью приблизило спортивные танцы на льду к хореографическому искусству…»
Тогда
А за год до этого Горшков перенес тяжелейшую операцию – он практически остался с одним легким. Заболевание мужа проверило на прочность характер и выдержку его жены. Впоследствии Александр вспоминал: «Для меня лучшим лекарством были тренировка, музыка, танец. Я не должен был думать о перенесенной операции. Я должен был тренироваться так, как будто ее и не было. Мила помогла мне. Со стороны могло бы показаться даже довольно жестким отношение Милы ко мне и на тренировках, и дома. Никакой домашней мелодрамы, никаких поблажек и послаблений. Режим нашей жизни не изменился ни на йоту. Домашняя работа, учеба, тренировки шли заведенным раз и навсегда образом. “Нечего жалеть себя, ты практически здоров, вот и работай, как тебе положено!” И я работал, как положено. Как было нужно для меня, для нас, для будущей победы».
У них была одна жизнь на двоих. И болезнь одного обязывала другого непринужденно, с улыбкой нести на своих плечах двойной груз. Ни разу никто не услышал от Милы ни одной жалобы. Ведь и мечта у них была тоже одна на двоих – олимпийское «золото». А ведь Пахомову и Горшкова могли просто не пустить на Олимпийские игры.
Это случилось на чемпионате Европы-75 в Копенгагене. Тогда супруги победили с большим отрывом, получив высокие оценки. Танцевали на одном дыхании. Впереди был чемпионат мира. После награждения и пресс-конференции фигуристов попросил задержаться один из руководителей команды: «Всего на несколько минут попозируйте перед камерой. Это просьба свыше. Надо, чтобы вы стояли на фоне рекламы. Фотокорреспондент – из доброжелательно настроенной к нам газеты, он управится быстро».
Когда Саша с Милой через несколько часов вернулись в гостиницу, где их ждала взволнованная Чайковская, и рассказали, что произошло, она впервые рассердилась. И даже не переохлаждение Горшкова расстроило больше всего, а то, что ее воспитанники выступали в роли людей, рекламирующих спиртные напитки: «Да вас же моментально дисквалифицируют накануне Олимпийских игр! У кого хватило ума допустить такую съемку? Надо немедленно изъять пленку и вообще запретить использовать любой материал, снятый на фоне рекламы!» Протест тренера мгновенно возымел действие. Но последствия переохлаждения пришлось расхлебывать долго…
Одним махом мог перечеркнуть планы на будущее и инцидент, случившийся на чемпионате мира в Калгари. Говорят, что этот случай вполне мог быть провокацией по отношению к советским спортсменам – в то время они уже были практически вне конкуренции.
Пахомова и Горшков лидировали после обязательных танцев. Превосходно была принята и арбитрами, и залом их самба. Оставалось сделать последний шаг – всего сутки отделяли их от финишного рывка. После утренней тренировки все вернулись в гостиницу и отправились на обед. Вместе с ними за один столик сели еще двое участников чемпионата. Хотя выбор блюд был практически неограниченный, но жесткий самоконтроль сводил меню фигуристов к минимуму – сок, бульон, кусок мяса, немного овощей. Мила вообще только попробовала
Тотчас после обеда все ушли отдыхать. Проснулся Горшков от собственного стона… Когда в номер примчались врачи, стало ясно, что спортсменов отравили. Фигуристов напичкали лекарствами, которые в основном сняли симптомы отравления, но привели их в состояние полной расслабленности. Вялые, безучастные, Мила и Саша впали в полудрему, и утром, в день произвольного танца, они казались тенью самих себя. Но Чайковская была настроена по-боевому: «Ну что, устроим им родео по первому классу?!» А у них не было сил даже отшучиваться.
«Я на ногах в тот день не держалась, а вечером выступили и отыграли свою золотую медаль. Как такое было возможно? Я лично не склонна считать такие ситуации героическими. На такие поступки способны многие. Не все знают эти свои волевые способности, потому что редко попадают в истинно стрессовые ситуации. Спорт помогает открывать нам себя. И в спортивной элите буквально каждый человек способен на то, что журналисты называют спортивным подвигом. Вообще, опытных спортсменов чудом внезапного выздоровления никак не удивишь. Это не выздоровление, это переключение неизвестного нам регистра, который приводит в действие неведомые нам самим силы нашего тела и души. Я счастлива, что испытала такие мгновения!» – записала после этого в своем дневнике Людмила Пахомова.
При всем своем обаянии и доброте Мила была очень волевым человеком. Особенно ярко проявился ее характер на турнире «Пражские коньки». Во время выступления она на всем ходу врезалась в конек партнера, но дотанцевала до конца. Ботинок ее был полон крови. Только после того, как на табло высветились оценки, санитарная машина отвезла ее в больницу…
Кстати, мало кому известно, что Пахомова долгое время каталась на коньках, переделанных из одиночных. Отечественных коньков для танцев на льду в те годы не существовало: у них должно было быть тоньше лезвие, короче пятка и отсутствовать большой нижний зубец, используемый одиночниками при прыжках. И фигуристка старалась, оказавшись после выступлений перед телекамерой, прятать ноги с самодельными коньками под скамейку… Тем не менее ноги Людмилы рассмотрели, и английские тренеры Арнольд и Джордж Гершвиллеры подарили ей первоклассные коньки фирмы «Вильсон».
В спортивной карьере Пахомовой и Горшкова были «сложности» и другого плана. Однажды, ссылаясь, как обычно, на возмущенные письма трудящихся, у них попытались снять номер, сделанный на музыку Мишеля Леграна из кинофильма «Шербурские зонтики» в исполнении Луи Армстронга. Мол, певец – подозрительно хрипатый, сомнительного таланта, и вообще, сколько хороших зарубежных исполнителей – Карузо, Робертино Лоретта…
Однако начальственные строгости имели пределы. Победы были нужны не только Родине, но и Федерации фигурного катания СССР, как специфической советской корпорации. Они, эти ледовые победы, стали изящным дополнением к традиционным победам в хоккее, столь ценимым партийным руководством страны. Спортсмены заявили: если снимете показательные с Армстронгом – совсем не будем кататься! И спортивное начальство, дорожившее своей непыльной работой с беспрерывными зарубежными поездками и, по большому счету, боявшееся конфликтов не меньше, чем сами фигуристы, отстало.
Трудно дать более яркую и точную характеристику творчества Людмилы и Александра, чем это сделал народный артист СССР Марис Лиепа: «Задор экспериментатора, на мой взгляд, всегда отличал Людмилу Пахомову и ее верного партнера и спутника Александра Горшкова… Восхождение на вершины не было бесконфликтным. Это был тернистый путь поиска. И победы добывались в борьбе – в борьбе с зарубежными соперниками, в борьбе за утверждение советского исполнительского (и постановочного!) стиля, в борьбе с косными рамками правил…»