500 лет до Катастрофы
Шрифт:
Потом они лежали вместе на мягкой горячей траве и разговаривали. Одежда их лежала рядом, но теперь уже никакого стеснения за свою наготу Вира не испытывала.
— А знаешь, — говорил ей в ухо Красавчик, и ей было слегка щекотно от его горячего, нежного шепота, — я ведь в тебя с самого начала влюбился… Просто не знал, как к тебе подойти, ты была вся такая…
— Какая? — поинтересовалась она, смежив веки. — Ну, какая? Договаривай, Красавчик!
— Деловая, что ли, — смущенно сказал Красавчик. — И еще очень красивая… самая красивая во всем мире!
— Ну да, — недоверчиво засмеялась Вира. —
— Это неважно. Ты для меня будешь самой лучшей, даже если на тебе будут какие-нибудь лохмотья!
Перевернувшись на живот, он снова поцеловал ее. Сначала — в губы. Потом в глаза, в нос и в шею…
Глаза ее закрылись сами собой — не то от рассеянного солнечного света, падавшего на них через крону дерева, под которым они лежали, не то от чего-то другого, что только что зародилось в ней, властно перекраивая и ломая тот устоявшийся мир, который существовал в ней раньше. Легкий ветерок с океана шелестел листвой кустарников и деревьев, даже москиты и прочие летающие паразиты на время оставили влюбленных в покое, словно не решаясь отвлекать их, над головой было безбрежное синее небо, а от земли и от травы пахло одуряющими ароматами так, что голова шла кругом.
Только теперь Вира поняла, что счастлива. Впервые в своей короткой жизни счастлива, как никогда. Но тут до ее слуха донеслось визжание буров, неукротимо вгрызавшихся в пустую породу, и этот звук вернул ее к реальности.
— Господи, Красавчик, — сказала она, мягко отстраняясь от парня, — мы же совсем забыли про наши буры!
Они вскочили и быстро оделись, то и дело посматривая друг на друга так, будто каждый из них открывал в другом что-то новое для себя.
Уже когда они вернулись к работе, парень крикнул Вире:
— Вообще-то меня зовут Вениамин, но почему-то никто не может произнести это имя без запинки… Если хочешь, зови меня Веня. Или Мин. Как тебе больше нравится? Только не называй меня больше этой лошадиной кличкой, ладно?
— Веня, — попробовала произнести она нараспев. — Вени-а-мин… Ми-и-н… А Миня — можно?
— Можно, — улыбнулся он. — Конечно, можно. Остаток рабочей смены в тот день впервые пролетел незаметно. Руду они опять не нашли, но теперь это не имело особого значения для них. Они и без того были поглощены друг другом без остатка. Нет, в траву они больше не ложились — Вира опасалась, что в любой момент к ним в гости могут пожаловать Серж с напарником, — но даже просто болтать о всякой чепухе, которая так важна для всех влюбленных, и то и дело целоваться было великолепным занятием.
В лагерь они вернулись, когда уже стемнело. Серж с напарником уже готовили ужин у костра.
— Где вас черти носят? — сварливо поинтересовался у Виры и Вениамина напарник Брюсси, толстяк Тул. — Сколько можно где-то шататься? Вы что, забыли, что мы не гулять сюда прибыли?!
— Не лезь в бутылку, — Тул одернул напарника.
Серж, снимая с огня закопченный котелок, из которого шел вкусно пахнущий супом-концентратом пар. — Они и так намаялись, наверно, вон — еле ноги волочат. Садитесь, ребята, будем ужинать.
За ужином ни Вира, ни Вениамин не подавали виду, что они теперь — не просто напарники, приставленные друг к другу исключительно из соображений безопасности.
— Что-нибудь стряслось, ребята? — сдвинув брови, хмуро поинтересовался он, переводя взгляд с Виры на Вениамина. — Может, вы что-то нашли?
— Нет-нет, — поспешно ответил Миня. — Все как обычно!
— Послушайте, а может, мы здесь так ни хрена и не найдем? — вдруг сказал Тул. — Не лучше ли сложить манатки да податься куда-нибудь в другое местечко, пока не поздно, а? У меня есть подозрение, что никакой руды здесь и в помине нет!
Серж угрюмо покосился на напарника.
— У тебя, наверное, просто поджилки трясутся, Тул, — предположил он. Страшно стало, да?
— Да, страшно! — с вызовом сказал Тул. — А как тут не будет страшно, если ходишь и сам не знаешь, что тебя ожидает в следующий момент! И так уже двоих потеряли, будто их корова языком слизнула, а кто будет следующий — черт его знает! Не-ет, не нравится мне этот проклятый остров, я сразу почуял, что на нем будет что-нибудь неладное твориться! Я даже спать спокойно перестал в последнее время, а если не выспишься — какой из тебя работник?!
— Значит, ты предлагаешь свернуть разработку месторождений на острове и смыться, — хмуро заключил Серж. — А что мне прикажешь докладывать начальству, когда на континент вернемся? Что мы наложили в штаны, испугавшись неизвестно чего? И, кстати, где гарантия, что мы найдем руду где-то в другом месте?
— Гарантии, конечно, нет, — упрямо пробурчал Тул, — но и руды здесь скорее всего тоже нет… А на твоем месте, старшой, я бы в отчете не писал, что мы не закончили работу на этом острове… мол, исследовали все, до последнего камушка, но — извините, ребята, — ничегошеньки там не нашли, кроме пустой породы да кварца!
— Что-о? — изменившимся голосом протянул Брюсси, отставив свой котелок в сторону. — Значит, ты предлагаешь мне обмануть План? Да это же… это же хуже дезертирства, Тул! Дезертиры-то хоть честно признаются, что не хотят работать, а мы, значит, будем врать людям в лицо? Да за такое знаешь что полагается?
— Успокойся, Серж, — спокойно сказал молчавший до того Вениамин. — Не слушай ты этого паникера. Ему все равно не удастся сбитйнас с толку. Если хочешь, мы можем проголосовать, но тут, по-моему, и без голосования все ясно. Мы, например, с Вирой — за продолжение работы, правда? — обратился он к девушке, и она послушно кивнула, мысленно наслаждаясь скрытым значением оборота «мы с Вирой».
— А голосовать мы и не будем, — железнвш голосом процедил Серж. Достаточно будет того, что я как старший экспедиции принимаю решение: работу на острове ускорить, но провести ее как положено, до самого конца!
— Дело ваше, — пожал плечами Тул. — Мое дело было предложить, а там… Я что? Я — как все, работать так работать!
Дежурить в первую половину ночи вызвались Вениамин с Вирой. Заподозривший что-то старший, правда, попытался заменить девушку Тулом, но влюбленные так дружно запротестовали, что он отступил.