5000 ночей одержимости
Шрифт:
и полюбоваться видом из окна эркера. Пейзаж снаружи представлял собой
идиллический пляж с белым песком и чистейшей водой. Зрелище показалось мне
знакомым, хотя я не могла вспомнить откуда. И снова мой взгляд привлек едва
заметный зеленый огонек в дальнем конце причала. С такого расстояния он был
микроскопическим, поэтому я подошла ближе, чтобы рассмотреть его получше.
Как только я узнала причал, меня словно ударили под дых. Я почувствовала, как
почва
— Это пляж...
— Да, это частный пляж, принадлежащий Шато в Хемпстеде. - Подтвердил он без
промедления, как будто ждал, что я узнаю его.
В моей голове стало совершенно пусто. Несколько мгновений я не могла заставить
себя отреагировать. Район с самого начала был узнаваем, потому что находился
недалеко от места проведения свадьбы Милана. По той же причине вид из этого окна
показался мне знакомым: оно выходило на пляж, где мы с Акселем... Я закрыла глаза, чтобы отогнать слишком болезненный образ.
Мне пришлось приложить усилия, чтобы снова заговорить.
— Как это возможно?
Аксель бросил папки на стол и подошел к окну.
— Местная недвижимость редко выставляется на продажу. Когда я нашел дом
напротив Шато в Хемпстеде, я сразу им заинтересовался.
– Он говорил спокойно, как
будто в этом не было ничего особенного, не подозревая о том, что взорвал мою жизнь
информацией, которая продолжала падать, как бомбы. — Но когда я увидел этот вид
на пляж, я понял, что должен купить это место любой ценой.
Он стоял рядом со мной, глядя на тот же слабый зеленый огонек вдалеке. Мне стало
интересно, мелькают ли в его голове те же образы, что и у меня.
Вопрос «почему» вертелся у меня на кончике языка, но озвучивать его не было
необходимости. Аксель смотрел на пляж, когда создавал музыку, потому что тот был
его музой, как воспоминания о нем - были моей на протяжении многих лет.
— Пия?
Я покачала головой, понимая, что моя отрешенность отвлекла меня от того, что он
сказал.
— Прости, что?
— Присаживайся.
Я взглянула на офисное кресло, которое выдвинул Аксель. Подавив меланхолию
тяжелым вздохом, я подошла и села в него. Аксель с громким стуком положил передо
мной стопку документов - те, что его сотрудники собрали с пола, - и сел на край стола.
— Что это?
– Я уставилась на кипу бумаг и замерла, обнаружив надпись «Ходатайство
о разводе», выгравированную сверху.
Какого хрена.
— Заявление о разводе. - Объявил он, хотя я уже и так все поняла. — Подпиши
документы, и мы отправим
активы. Они считают, что мы сможем ускорить бумажную волокиту и процедуру
развода, если ты заявишь, что тебе ничего от него не нужно. Опека будет более
серьезной проблемой...
Мое тело отреагировало раньше, чем разум успел обработать слова. Я вскочила с
кресла и одним быстрым движением смела со стола пачку документов, крича:
— Как ты смеешь?
Аксель холодно наблюдал за тем, как бумаги слетают со стола и приземляются на
пол.
— Это то, что ты хотел мне показать?
Я задыхалась, раздражение нарастало с каждым словом.
Моя кровь кипела от ярости. Каждый раз, когда я смягчалась по отношению к Акселю
и проявляла к нему хоть каплю человеческого сострадания, он принимал это за
слабость и пытался пройтись бульдозером по моей жизни. Он имел наглость обсуждать
вопрос об опеке над моим ребенком, составил от моего имени заявление о разводе и
хотел, чтобы я вручила его своему мужу. Серьезно?
Я думала, что мы заключили кратковременное перемирие, предаваясь
воспоминаниям о душераздирающем прошлом. Все это было фарсом. Моменты
передышки были не более чем изощренным трюком, призванным застать меня
врасплох. Он был мастером манипуляций. Конечно, он организовал какой-то обман за
моей спиной. Эта мысль только подстегнула мой гнев.
Моя вспышка не произвела на него никакого впечатления, и Аксель не стал поднимать
бумаги.
— Ты можешь потерять опеку над дочерью, если Амбани докажет неверность и то, что
ты плохая мать.
– Бесстрастно пояснил он.
— Я не плохая мать!
– я заорала на него.
— Ты был так пьяна той ночью, что понятия не имела, кто тебя трахал.
В комнате повисла тяжелая тишина. Я стиснула зубы и произнесла:
— Поппи не было со мной. То, что я делаю в свободное время...
— Будет поставлено под сомнение во время бракоразводного процесса, - вставил он.
— Насколько вероятно, что ты выиграешь битву за опеку, если...
— Какую опеку?
– закричала я, расстроенная. — Я не собираюсь разводиться!
По тому, как изменилось выражение лица Акселя, я поняла, что сказала что-то не то.
Возможно, я поспешила с выводами, когда решила, что не стоит его бояться, в конце
концов.
Аксель встал, и мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не съежиться перед
высокой фигурой, возвышающейся надо мной. Его широкие плечи и мускулистые руки