500
Шрифт:
Через окно я увидел, что адвокат отступил в сторонку и позвонил кому-то по мобильнику. Отлично!
Вот теперь-то я и облачился в свой чистый костюм. Я достаточно много времени вращался в вашингтонских высших кругах и мог свободно явиться на любую вечеринку и подделаться под гостя. Если бы я только знал, как это просто, еще лет десять тому назад! Вместо того чтобы вскрывать двери и спускаться в квартиры с крыш, я мог бы просто зайти на любое сборище, сказав: «О, приветик, я друг Джона по работе», угоститься бурбоном, обсудить сериал «Полиция Нью-Йорка» или какие-нибудь уже заплесневевшие политические сплетни, а потом незаметно скользнуть в спальню и не спеша
Примерно так я и пробрался в дом, где нынче увеселялся адвокат. Это был красивый особняк в стиле колониального возрождения с колоннами на крыльце. Мероприятие обслуживала та же фирма, которую нанимала «Группа Дэвиса» для рождественских корпоративов, а это был добрый знак. Я взял с блюда каре ягненка и стал высматривать среди собравшихся Катену. Будучи людьми воспитанными, гости старались не глазеть на парня с повязкой на носу.
Наконец возле лестницы я углядел адвоката — он как будто был немного не в себе — и приготовился его обчистить. Когда он завернул за угол, я попятился прямо на него и, натолкнувшись, буквально рассыпался в извинениях.
— Ничего страшного, — буркнул Катена.
Я поставил на столик свой бокал и поскорее сделал ноги. Я боялся, что мои навыки карманной чистки за годы загрубели. Мне даже показалось, он почувствовал, как кто-то тянет у него мобильник, но Катена, похоже, ничего не заметил — или так был поглощен последними новостями о всплывшем в окружном морге теле Лэнгфорда.
Порывшись совсем немного в «Гугле», можно найти секретную последовательность кнопок, позволяющую обойти пароль на айфоне. Все, что мне было нужно, — просмотреть последние вызовы Катены. После того как я сразил его звонком «из морга», адвокат позвонил некоему лицу, обозначенному в списке как «МТ» с кодом восточной части штата Мэриленд. Мне даже не понадобилось прогонять его номер по базе данных: адрес человека был указан в списке контактов. Частный дом престарелых на Восточном побережье под названием «Кловер-Хиллз». Я тут же нашел его на спутниковой карте с адвокатского телефона: симпатичное местечко, даже с полем для гольфа.
И в тот же вечер я уже стоял в глубоком бункере, карауля грин [69] у семнадцатой лунки в Кловер-Хиллз. Сквозь завесу мороси я вглядывался через бинокль в дом престарелых. Старые воровские шмотки — толстовка с капюшоном и крепкие канвасовские джинсы — оказались в самый раз, когда я отправился совершать налет на это учреждение. Через окно спальни я вскоре вычислил Лэнгфорда — того самого человека, о котором говорил мне Хаскинс как о ключе к улике против Дэвиса. С торчащими из груди трубками, выглядел тот, конечно, не лучшим образом — но все ж таки был достаточно бодр для покойника.
69
Бункер — песчаная ловушка, созданная на поле для усложнения задачи игрока. Грин — участок с самой короткой травой непосредственно вокруг лунки.
С помощью верного «хулигана» я осторожно отжал замок на раздвижной двери, ведущей во внутренний дворик, и едва не разбудил Лэнгфорда, забравшись к нему в комнату. К тому времени как мужик очухался, его руки были уже аккуратненько примотаны липкой лентой к оказавшимся весьма кстати перилам на его специальной медицинской кровати. Старые воровские причиндалы в руке придавали мне уверенности при всей сомнительности моего положения: одетый
Агрегат медленно качал кровь, прогоняя ее через множество различных пластиковых сосудов, после чего она струилась по трубкам обратно к кровати Лэнгфорда и возвращалась в тело через катетер в грудной стенке. Казалось, будто кровь поступает из трубки прямо в сердце.
— Тебя прислал Генри Дэвис, — произнес старик.
Я пока не знал, на чем мне лучше сыграть — то ли на страхе Лэнгфорда перед Дэвисом, то ли на ненависти к нему, — а потому решил: пусть старик сам гадает.
— Мне нужно узнать о Хэле Пирсоне, — сказал я.
Лэнгфорд облизнул пересохшие губы, уставившись в потолок.
— Генри его убил, — сообщил он. — Если ты меня убьешь, улика будет предана огласке. А теперь будь так любезен, сними с моих запястий эту чертову ленту и дай мне поспать. Хватит того, что я прикован к этой вампирской хренотени, чтобы еще кто-то отнимал мое время своими дурацкими вопросами.
— Что за улика?
— Да уж достаточная.
— Что конкретно?
— Иди ты к своей едрене матери!
Возможно, он непроизвольно выдал это ругательство, но уж точно выбрал неудачное время и не того человека, чтобы такое брякнуть. После разговора с Генри тема матери была для меня пока что слишком болезненной.
Я проследил глазами, как качнулся насос и красная влага побежала на новый цикл. Трубки, по которым бежала кровь, скреплялись лишь маленькими зажимами, больше ничем. Я проверил, не соединен ли монитор аппарата с чем-нибудь — будь то телефон или интернет, — что дало бы знать санитарке, случись что с Лэнгфордом. Ничего такого я не заметил. А телефон я уже отложил на стул, подальше от зоны досягаемости.
Я шагнул к аппарату. Несколько раз повернуть рукоятку помпы, зажать трубку — и жизнь Лэнгфорда я буду держать буквально двумя пальцами. Я буду неторопливо спускать ему кровь, сливая ее на пол, на коричневый, во всю комнату ковер…
Никакой жестокости. Это был единственный закон, что уважал мой отец. Единственное, за что я никогда его не осуждал. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Нынче я уже и сам не знал, во что мне верить, — отец-то, оказывается, и сам убийца.
Эта пульсация диализного аппарата была как нельзя более созвучна моему настроению в последние дни. С того момента, как Генри оплел всю мою жизнь ложью, свалив на меня обвинение в двойном убийстве, я даже получал удовольствие от этого невольного возвращения на темную сторону бытия — там украл, тут побил копа. Что мне терять? Я мог бы показать Генри, как он во мне ошибся. Мог бы применить его последний урок, использовать тот против самого же Дэвиса. У меня было желание довести принуждение до абсолюта, до наихудших форм насилия.
Я видел влажный блеск в глазах Лэнгфорда, видел его взгляд, когда я коснулся костяшками пальцев середины насоса, почувствовав пульсацию аппарата, прохладную гладкость пластика под рукой…
Я уронил руку. Нет, это не для меня. Это просто немыслимо. Генри может меня достать, устроив охоту, использовав отца как приманку, настроив против меня Энни, пропустив через мою башку ток аккумулятора, отдав на растерзание Маркусу. Или он может просто спокойненько сидеть, с удовольствием созерцая, как я разлагаю сам себя, пытая немощного старика и становясь тем самым маленьким и злобным солдатиком, которого он как раз и хотел из меня сделать. Если я сейчас выпущу кровь из этого черта Лэнгфорда, далеко ль мне будет тогда до лагеря Генри?