54 исторические миниатюры и 29 переводов. Сборник

Залесский Владимир Владимирович

А мобилизованного и определенного санитаром в Царскосельский полевой военно-санитарный поезд Сергея Есенина, якобы, в 1916 году представляли царице.

Но знакомство 1916 года, если таковое действительно состоялось в придворном госпитале, в 1923 году не просто бесполезно, оно - опасно. Новые времена, новые люди... О знакомстве 1916 года забыть бы, и не вспоминать. Но о нем помнят. Приходится толковать-перетолковывать о "дезертире". "Первом в стране".

С

получением свидетельства в 1923 году - сложно. Писать первому? Не сложилась еще традиция, да у него уже расстройства. Обращаться ко второму - пока не уместно, еще не окрепло его положение. К кому звонить, к кому писать, с кем добиваться встречи?

Но ведь и свидетельство о лояльности не так уж важно. Важно - "эмигрант" или нет. Нон-конформиста (в большей или меньшей степени, до определенного предела, пусть и без свидетельства о лояльности), - но НЕ эмигранта, - в период и после завершения стадии выживания печатают, хотя бы и минимально.

Мысль делала причудливые повороты. Айседора... Страсть... Чувства... Выехать с нею за рубеж на долгий срок? Попытаться прожить за границей наиболее опасные годы?

То есть - эмиграция? Но в этом варианте не будут печатать... Запретят читать. Во всяком случае, пока не наступят новые времена.

Да и эмиграция не проста для жизни... Бунин и Набоков? Это люди (западно)европейской культуры.

Как быть за границей тому, кто учил грамоту по церковным книгам, кто вырос среди грамотных простых набожных сельских жителей, кто учился в церковно-учительской школе, тому, чьи взгляды формировались в общении с простым сельским священником?

Кроме того. Нет европейского практицизма со своего рода планом, проектом, отчетливой внутренней дисциплиной, записью доходов и расходов, экономностью, счетом в банке, оформлением нужных документов...

Значит, НЕэмигрант. Но по Гоголю - жить в чужих домах и на гостеприимных хлебах - не получится. Не то воспитание, не те привычки, не то смирение. Не тот страх перед Страшным Судом, наконец. Молодой темперамент. Уникальная внешняя привлекательность ("ангелочек", "херувим"). Легкость поэтического пера.

Значит - лояльность, пусть и ограниченная, и условная, пусть и без свидетельства? Надежды на защищенность, на материальную обеспеченность, на устроенность, на влиятельность, на фрагменты сладкой причастности к беспредельной власти?

Страна изменяется, это очевидно. Разве можно стоять в стороне, не помогать? Как помогать? Естественно, стихами, поэтическим творчеством.

"Земля - корабль!

Но кто-то вдруг

За новой жизнью, новой славой

В прямую гущу бурь и вьюг

Ее направил величаво."

"Но тот, кто мыслил девой,

Взойдет в корабль звезды."

Значит -

лояльность, пусть и ограниченная, условная. Попробуем коготком - он не увязнет.

Айседора остается в прошлом.

"Анна Снегина"?

Может быть, все эти размышления присутствовали, но - на поверхности?

А в глубине - интуиция гения. Историческая интуиция.

Уедет - почти наверняка запрет: "эмигрант".

Лояльность? Не так-то просто. На деле - сложно. Хотел бы, да книги не пускают. Церковные книги, религиозных родственников, церковно-учительскую школу и сельского священника от своей жизни, все же, не отрежешь. А если отрезать, то - неприятно.

И уехать затруднительно. И остаться - нет перспектив.

А если: "кабак" и "хулиган"?

И что же?

А так: "крестьянский поэт - хулиган".

Повертят в руках книгу - ни "да", ни "нет". Отмолчатся. Ничего не скажут. Пусть и не одобрят (вслух), но и не запретят читать...

ОСТАТЬСЯ В ДУШАХ? ПОМОЧЬ? ПОДДЕРЖАТЬ?

1944 год.

Вышедший из кровавых боев под Белостоком лейтенант - недавний школьник, обнаруживший в себе таланты бесстрашного командира и меткого пулеметчика - вспоминал недавнюю рукопашную, когда он отбивался от атакующих вражеских солдат запасным стволом пулемета, и когда, едва не задушенный, зарубил одного из противников саперной лопаткой.

Его, лейтенанта, ставшего после катастрофичных потерь начальником штаба батальона, ждали через несколько дней кровавые бои на Висле... и далее, далее...Берлин...

203 похоронки будут заполнены новым начальником штаба батальона в эти дни передышки. Один из итогов боев под Белостоком. Сколько из числа погибших читали стихи Сергея Есенина, были почитателями его творчества?.. В событиях Второй мировой войны участвовали десятки, сотни миллионов людей; у них были разные литературные предпочтения, а у кого-то, быть может, не было никаких поэтических пристрастий.

Постирав одежду и вымывшись в речушке, протекающей рядом с польской деревней Новы Двур, оставшийся в живых лейтенант, стоя на берегу, читает вслух:

"Ой ты, Русь, моя родина кроткая,

Лишь к тебе я любовь берегу.

Весела твоя радость короткая

С громкой песней весной на лугу."

"Жизнь моя? иль ты приснилась мне?

Словно я весенней гулкой ранью

Проскакал на розовом коне."

"Дорогая, сядем рядом,