54 метра

Попов Александр

Я вдыхал терпкий табачный дым, когда с криками и руганью капитан, поеживаясь, вылез из нагретой кабины.

– Кто?!! Кто?!! Кто вам разрешил стоять?!! А ну быстро работать!!!

Его глаза горели тупостью и чем-то еще, что никак не могло гореть в глазах «человека разумного».

– Это я сказал им остановиться, товарищ капитан. Вы куда-то исчезли, и я принял командование на себя. Перерыв объявил, – вступил в дискуссию я.

– Старшина Попов!!! Вы не много ли на себя берете?!! Никаких перекуров, я сказал!!! Вам что-то не понятно?!! Быстро работать!!! – последнее было обращено в сторону трех матросов.

– Стоять на месте! –

крикнул я в их сторону, увидев, как те учащенно стали затягиваться и бочком двигаться к кораблю. Блин, ну что за люди такие? Неужели лучше смолчать и тупо выполнять распоряжения какого-то осла? Лишь бы не ругаться?

– Ты оборзел?!! Ты под трибунал захотел?!! – заорал Петров и дико завращал глазами, как волшебник Гудвин, принявший облик огромной головы. – Ты что?! Не знаешь, что неподчинение – это статья?! Я тебя во время боевых действий бы пристрелил!!! – продолжил он, зачем-то почти прислонившись к моему лицу своим. Так близко, что замерзший запах из его рта попадал в струю теплого воздуха из моего носа и, оттаяв, застревал где-то у рецепторов, определяющих запах как «КАКА».

– Из пальца, что ли, застрелишь?! – хмыкнул я. – И с каких пор выпускникам строительных вузов дают оружие?! Да если бы не военная кафедра, ты бы здесь не стоял! Что ты знаешь о военной жизни, если сразу стал начальником?! Ничего!

– Да я тебя сгною!!! – заорал он.

– Ты не первый!!! – заорал я.

Нам обоим приходится орать из-за ветра и стона и скрежета корпуса корабля.

– И вообще, я могу не выполнять твои приказы, если они расходятся с законодательством нашей страны! Даже если мне так кажется! А законность данных действий я как бдительный патриот ставлю под сомнение! – высказал я ему.

– Умник?!! Умник?!! Ты умник?!! – орал ошеломленный капитан, обдавая меня быстро замерзающими брызгами слюней изо рта. Мои мысли: «Как бы не простудился и не помер, а то телеграмму пошлют. А в Казахстан дорого слать – заграница».

– Откуда ты такой умник?!! Где нахватался?!! – начал беспорядочно вздымать руки капитан, как будто пытался улететь. Но это походило больше на пингвиний брачный танец.

– Устав читал, товарищ капитан!!! – и, подняв с причала охапку меди килограмм на двадцать, швырнул ее в бушующие воды Баренцева моря.

– Ты… Ты… Ты… Ты… – не находил что сказать Петров, проследив свободное падение металла до конечного «БУЛТЫХ». – Ты… Ты… Ты… АХУЕЛ!!! – все-таки нашел красочный эпитет капитан (молодец какой). – Ты теперь бабок должен, понял?!

– Нет, не должен. Солдат срочной службы не имеет материальной ответственности. Хотя в любом случае можете попробовать удержать сумму из моей зарплаты, и я подам на вас в военную прокуратуру жалобу. Мне-то терять нечего, а вот вам все мозги вынесут за такие поборы. Вы бы почитали эту книженцию, товарищ капитан, это вам не сиськи мять!!!

– Пиздец тебе, Попов!!!

– Посмотрим, товарищ капитан! Думаю, у вас нервов не хватит!

– Хватит, обещаю! Хватит!!!

Наверное, так бы долго продолжалось, если бы ни следующие события. Ветер в очередной раз толкнул в борт корабль и начал давить прочь от пристани. Канаты, десятилетиями державшие его на привязи, натянулись до предела. Порыв не утихал, давя на судно с постоянным мощным усилием. Я стоял лицом к кораблю, поэтому сквозь снежный буран увидел, как на конце каната, привязанного к кораблю, стали взлохмачиваться синтетические волокна. Звук такой, словно тонкую

жесть трясут в воздухе, со свистом иногда поворачивая ее ребром к ветру. Канат начал рваться. Моя жизнь, как в кино, не собиралась проноситься перед глазами.

БАХ!!! – КамАЗ согнуло пополам и откинуло в сторону на несколько метров. Будто и не грузовик, а фигурка оригами. Водитель, в доли секунды выскочил из кабины и убежал куда-то в заснеженные сопки. Корабль, оставшись на привязи одного каната, стало разворачивать. Одной рукой, прижимая не без удовольствия лицо мычащего (слишком сильно прижимаю) капитана к железу причала, я на миг высунулся за небольшой бортик. Этот бортик вряд ли бы помог при прямом попадании в него, потому что был полым и использовался как направляющая для высоковольтных кабелей. Но он создавал некоторое чувство мнимой защищенности. Корабль очередным сильным порывом относило в сторону и натягивало канат, как резинку рогатки. Треск стоял такой, будто рвали гигантскую половую тряпку.

«Ну его на хрен», – подумалось мне, и я снова залег, вжавшись в мясистого капитана. Буквально через десять секунд второй канат, с силой прорезав атмосферу, врезался в и так погнутый КамАЗ. Грузовик подпрыгнул и, немного пошатавшись на краю причала, рухнул в море, сделав напоследок благородное «БУЛЬ».

«Ни хера не смешно», – подумалось мне. Я встал и увидел, как громадное железное существо, поскрипывая и постанывая, выходило в море. Что-то в его ржавом корпусе было многострадальное. Вся его сущность радовалась обретенной свободе. Ветер нес его на середину залива, закручивая, будто огромный бумажный кораблик в канализационном ручейке. Он тащил его на острые камни, преграждающие выход в открытое море. Казалось, что корабль сопротивляется встрече с рифом, виляя корпусом из стороны в сторону. У него даже получилось увернуться от опасности, и он носом устремился к бескрайним водам Баренцева моря. Но сильный порыв кинул бак судна на черные камни, погрязшие в пене лохматых волн.

Скрежет металла, как стон раненого разнесся над заливом. Судно быстро набрало воду в пробоину и начало тонуть. К этому времени уже все поднялись с холодного причала и смотрели на агонию, ежась от холода. Нечто величественное наполняло наши сердца. Глядя на металлическую громадину, поднявшуюся на попа и наполовину уже погрузившуюся в черную воду, захотелось снять шапки. Словно гигантский доисторический ящер закричал металлическим оттенком в горле перегородок, испещренного рыжей ржавчиной, и исчез в белой соленой пене. В этом стоне затаилась обида беглеца, секунду назад глотнувшего воздух свободы и получившего очередь свинца в спину. Теперь медные сокровища залягут на дно, покрытое водорослями. И скорее всего, навсегда.

Топограф в каком-нибудь кабинете поставит крестик на карте, обозначающий затонувшее судно, и все. А может и не поставит. В стране, которой приходится заново становиться на ноги, в стране, измученной очередной разрухой и своеобразной гражданской-бандитской-ментовской войной, в стране, потерявшей всякие ориентиры, были вещи поважнее этого крестика…

Р.S. Остаток дня мы все провели молча, погрузившись в раздумья. Только капитан, от усердия высунув язык, кончик которого блуждал возле ноздрей, был занят делом – списывал вместе с потонувшим КамАЗом побольше государственного имущества, прикидывая, что еще ценного запихнуть под брезентовый кузов, и придумывал предысторию их появления в кузове машины…