5том. Театральная история. Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов. Пьесы. На белом камне
Шрифт:
У этого низкорослого человечка полное лицо, маленькие зеленые глазки и длинный нос, нависающий над извилистым ртом. Своими круглыми плечами, торчащим животиком и тонкими ножками он напоминает некоторых героев народных римских комедий.
Джакомо женился уже на склоне лет на молоденькой Кьяре Мамми, дочери старого каторжника, очень уважаемого неаполитанцами, который стал потом булочником на Борго ди Санто и умер, оплакиваемый всем городом.
Под полуденным солнцем, золотящим виноград Toppo и апельсины Сорренто, красота синьоры Кьяры расцвела во всем своем великолепии.
Тем не менее профессор Джакомо Тедески, как полагается, верит, что жена его столь же добродетельна, сколь и прекрасна. Он знает к тому же, как сильно бывает чувство чести у женщин в семьях преступников. Но он врач и не может не помнить о слабости и несовершенстве женской натуры. И он стал испытывать
Асканьо был молод, красив и всегда улыбался. Нет сомнения, что дочь героического Мамми, булочника-патриота, была слишком хорошей неаполитанкой, чтобы забыть свой супружеский долг ради какого-то миланца. Однако Асканьо продолжал посещать дом неподалеку от Инкоронаты — и преимущественно в отсутствие доктора, да и синьора охотно принимала его без свидетелей.
Однажды, когда профессор вернулся домой немного раньше, чем ожидали, он застал Асканьо у ног Кьяры. Синьора неторопливой поступью богини направилась к дверям, а Асканьо поднялся с колен. Джакомо Тедески подошел к нему с видом самого живого сочувствия.
— Друг мой, я вижу, вы больны. Как хорошо вы сделали, что пришли ко мне! Я врач, я всю свою жизнь посвятил облегчению человеческих мук. О, как вы страдаете, как страдаете! У вас горит лицо… Вероятно, болит голова, жестоко болит голова. Как хорошо, что вы пришли ко мне! О да, я знаю, вы меня заждались. Да, жестоко болит голова… — и, не переставая болтать в таком роде, Джакомо, сильный, как сабинский бык, потащил Асканьо в свой приемный кабинет и силой усадил в знаменитое кресло, которое за сорок лет выдержало болезни всех неаполитанцев. Не давая ему встать, профессор воскликнул:
— Теперь я вижу, в чем дело, — у вас болят зубы, вот что! У вас очень болят зубы. — Он вытащил из кучи инструментов огромные зубные клещи, силой раздвинул Асканьо рот и, повернув щипцы, рванул зуб.
Асканьо убежал, беспрестанно сплевывая кровь, а профессор кровожадно вопил:
— Ну и зуб! Чудесный, великолепный зуб!
НЕПОДКУПНЫЕ СУДЬИ
Посвящается г-же Марсель Тинайр [119]
119
Г-жа Марсель Тинайр (1872–1948) — французская писательница.
— Я видел неподкупных судей, — сказал Жан Марто. — На картине. Я перешел бельгийскую границу, чтобы ускользнуть от одного любознательного судьи, который считал меня участником заговора анархистов. Я не знал своих сообщников, а мои сообщники не знали меня. Это не было препятствием для судьи. Его ничто не смущало. Он не искал истины, а старательно создавал почву для обвинения. Его мания показалась мне опасной. Я перешел бельгийскую границу и остановился в Антверпене, где устроился приказчиком в бакалейной лавке. Однажды, в воскресенье, я увидел двух неподкупных судей на картине Мабюзе [120] , в музее. Они принадлежат к ныне исчезнувшей породе. Дело в том, что это странствующие судьи, которые рысцой ездят по дорогам верхом на своих лошадках. Их сопровождают пешие стражники, вооруженные копьями и протазанами. Эти двое судей, бородатые, заросшие волосами, носят, как короли в старых фламандских библиях, причудливый и пышный головной убор, похожий одновременно на ночной колпак и на корону. Их парчовые платья расшиты цветами. Старый мастер сумел придать им важный, спокойный и кроткий вид. Их лошади кротки и спокойны, как они сами. Однако у этих судей различные характеры и убеждения. Это сразу видно. Один держит в руке бумагу и пальцем указывает на текст. Другой, опершись левой рукой на луку седла, поднял правую скорее благожелательным, чем властным движением. Он словно держит щепотку неосязаемой пыли. И этот жест, выражающий осторожность, свидетельствует о благоразумии и тонкости мысли. Оба они неподкупны, но первый явно придерживается буквы, а второй — духа закона. Прислонившись к барьеру, отделяющему их от публики, я услышал их разговор. Первый судья сказал:
120
Мабюзе Ян (настоящая фамилия Госсарт, 70-е годы XV
— Я основываюсь на написанном. Первый закон был начертан на камне, в знак того, что будет существовать вечно.
Второй судья ответил:
— Всякий писаный закон устарел. Ибо рука писца медлительна, а ум людей проворен, и судьба их переменчива.
И почтенные старцы продолжали обмениваться суждениями.
Первый судья.Закон постоянен.
Второй судья.Закон никогда не бывает твердо установлен.
Первый судья.Исходя от бога, он незыблем.
Второй судья.Он — естественный продукт общественной жизни и зависит от изменчивых условий этой жизни.
Первый судья.Закон есть божья воля, которая вечно неизменна.
Второй судья.Закон есть воля человека, которая вечно изменяется.
Первый судья.Он существовал до человека и поэтому выше его.
Второй судья.Он есть порождение человека, несовершенен, как человек, и, так же. как он, может совершенствоваться.
Первый судья.Судья, открой свою книгу и прочти, что в ней написано. Ибо бог глаголет верующим в него. Sic locutus est patribus nostris, Abraham et semini ejus in saecula [121] .
Второй судья.То, что написано умершими, будет вычеркнуто живыми, ибо иначе воля несуществующих будет навязана существующим ныне, и мертвые будут живыми, а живые — мертвыми.
Первый судья.Живые должны подчиняться законам, завещанным мертвыми. Живые и мертвые — современники перед богом. Моисей и Кир, Цезарь, Юстиниан и германский император еще и поныне управляют нами [122] . Ибо мы — их современники перед лицом предвечного.
121
Так глаголал он праотцам нашим, Аврааму и семени его вовеки.
122
Моисей и Кир… Юстиниан и германский император и поныне еще управляют нами. — Моисей — древнеиудейский пророк, которому легенда приписывает авторство так называемого закона Моисеева, то есть первые пять книг библии (Пятикнижие). Кир — древнеперсидский царь-законодатель (VI в. до н. э.). Юстиниан (527–565) — византийский император, по указанию которого был составлен свод римских гражданских законов — Кодекс Юстиниана. Германский император — император Фридрих Барбаросса (ок. 1123–1190), который много занимался вопросами законодательства, разрабатывая основные положения римского права.
Второй судья.Живые должны получать свои законы от живых. Зороастр и Нума Помпилий [123] с меньшим основанием могут поучать нас тому, что нам дозволено и что запрещено, чем какой-нибудь сапожный подмастерье у церкви святой Гудулы.
Первый судья.Первые законы были возвещены нам бесконечной премудростью. Закон тем лучше, чем ближе он к этому источнику.
Второй судья.Разве вы не видите, что каждый день появляются новые законы и что конституции и кодексы различны в разные времена и в разных странах?
123
Зороастр и Нума Помпилий… — Зороастр — греческая форма имени мифического пророка Зоратуштры, которому предание приписывает создание религии и законов древних народов Средней Азии и Персии. Нума Помпилий — легендарный римский царь (VII в. до н. э.); предание приписывает ему учреждение первых законов и суда в Риме.
Первый судья.Новые законы возникают из старых. Это — молодые ветви того же самого древа, и питаются они теми же соками.
Второй судья.Старое древо законов источает горький сок. Его постоянно подрубают.
Первый судья.Судья не должен доискиваться, справедливы ли законы, потому что они несомненно таковы. Он лишь должен справедливо применять их.
Второй судья.Мы должны разбирать, справедлив или несправедлив закон, который мы применяем; ибо если признать его несправедливость, то можно несколько смягчить его в применении, что мы и обязаны сделать.