5том. Театральная история. Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов. Пьесы. На белом камне

Франс Анатоль

Шамбри (читает вслух).«Трубы прочищают с наступлением холодов. Александр Дюма-сын».

Жермена.А пониже… Прочтите, что написано пониже…

Шамбри (читает вслух).«Любовь расцветает от слез. Поль Флош».

Жермена.Вот это — мило.

Шамбри.Да, мило. И это пробуждает в памяти какое-то давнее впечатление. Какое-то давно пережитое чувство… А чем занимается этот господин Флош?

Жермена.Не знаю хорошенько.

Кажется, служит в «Обществе торцовых мостовых». (Видя, что Шамбри закрывает альбом.)О, теперь ваша очередь. Не отделаетесь! Пишите…

Шамбри (опять раскрывает альбом).Особенно грустно делается не от того, что написано, а от вида незаполненных страниц. Когда смотришь на них, — думаешь о будущих глупостях, о жалких, неуклюжих, уродливых мыслях, которые время принесет с собою (пишет)и запечатлеет здесь. Досадно до слез!

Жермена.Пишите!

Шамбри.Готово, сударыня, готово!

Жермена.Что вы написали? (Шамбри передает ей альбом. Жермена читает вслух.)«Любовь — ручей, в котором отражается небо». Прелестно!

Шамбри.И я действительно так думаю. Да, я думаю, что если бы нашу жизнь не украшала любовь, можно было бы умереть с тоски и отчаяния. В глубине души я сентиментален, я мечтатель.

Жермена.«Любовь — ручей, в котором отражается небо». Чудесно. Но ведь если небо и остается на месте, вода-то утекает. Вы себя ни к чему не обязываете.

Шамбри.Голубой ручей беспрестанно возрождается и беспрестанно течет журча. В его струях отражается мерцание звезд…

Жермена.А скажите: ручей этот течет из родника?

Шамбри.Гм…

Жермена.Не берет ли он скорее начало в маленьком цинковом резервуаре, от которого у вас имеется ключ и который вы закрываете, как только вам вздумается — в любой вечер, перед прогулкой?

Шамбри.Вы неблагоразумны; вы почти что повинны в издевательстве над любовью.

Жермена.Я не издеваюсь над любовью. Я издеваюсь, самое большее, над вашим ручейком.

Шамбри.Это нехорошо с вашей стороны. И тем более, что вы представить себе не можете… Если бы вы только знали…

Жермена.Да, но беда в том, что я ничего не знаю.

Шамбри.Вы считаете меня неспособным на чувство, на нежность?

Жермена.Признаюсь, у меня нет на этот счет никакого мнения.

Шамбри.Есть! Есть! Потому что я не прикидываюсь грубовато откровенным, как барон Микиэльс, потому что я не таращу глаз, как старик советник Биллен, потому что не рыдаю возле вас, в тиши, целыми вечерами, как доблестный полковник Эрпен, — вы воображаете, что я равнодушен, что мне не дано вас оценить, что я не замечаю, как вы прелестны, восхитительны, божественны.

Жермена.Я ничего не воображаю, поверьте, прошу вас.

Шамбри.Вы ошибаетесь во мне, вы мне не верите. Хотите,

я скажу вам — почему? Потому, что в делах любви вы держитесь за старинную традицию, за установленные формы, за светские приличия. Вы требуете, чтобы за вами ухаживали методически, вы благоволите к серьезным, корректным поклонникам. Это заблуждение. Как терзают женщину эти господа, когда добьются ее… Не попадайтесь им в лапы; это было бы преступлением.

Жермена.Были вы на выставке акварелистов? В этом году она очень удачна.

Шамбри.Почему вы не верите, что я вас люблю? Потому ли, что я не говорил вам об этом? Так иногда ведь об этом говорят мало именно потому, что много об этом думают.

Жермена.Скажу откровенно, господин Шамбри: даже если бы вы и говорили мне об этом, — я все равно не поверила бы.

Шамбри.Почему?

Жермена.Потому что достаточно вам оказаться возле женщины, и вы говорите ей об этом, как говорят: «Пошел дождь» или: «Сегодня хорошая погода». Для вас это имеет так же мало значения… Вы и не собирались этого говорить, а скажете — и тотчас же забудете. Это просто из вежливости.

Шамбри.Нет… Вовсе нет!

Жермена.В таком случае — по невежливости, если хотите!

Шамбри.И все же я вас люблю. Если я говорю об этом, несмотря на ваше отношение ко мне, так уж отнюдь не для того, чтобы быть вежливым и даже не для того, чтобы быть невежливым, как бы мне ни хотелось этого. Я говорю так просто потому, что я искренен… и что я люблю вас.

Жермена.Смешно… По-видимому, находятся женщины, которые принимают ваши слова всерьез… Ведь если бы никто не попадался на эту удочку время от времени, — вы отказались бы… Правда, как-никак, а правда, что женщины иногда бывают глупы.

Шамбри.Нет, глуп — я. Будем же глупы. Только это и хорошо. Вы никогда не были счастливы, вы никогда не были любимы. Вы не знаете, что это такое. Не губите свою молодость, свою красоту. (Становится на колени, целует ей руки.)Не сопротивляйтесь, уступите чувству. Не будьте врагом собственного сердца. Жермена, умоляю вас… ради меня, ради самой себя.

Жермена.Встаньте! Звонят, кто-то идет…

Шамбри.Нет, не встану, никто не идет. Никто не должен входить. Это было бы нелепо. Это было бы как в театре. Я останусь у ваших ног. Я не оторву губ от вашей руки, пока вы мне не поверите.

Жермена.Ах, верю… что не вызываю у вас отвращения… Ну, встаньте же!

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Те же и Сесиль.

Сесиль.Это опять я, дорогая. Здравствуйте, господин Шамбри.

Шамбри.Сударыня, как я счастлив…

Сесиль.Очень приятно! (Жермене.)Належа здесь нет?

Жермена.Он уже больше часа, как уехал… И уехал даже очень поспешно…