5том. Театральная история. Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов. Пьесы. На белом камне

Франс Анатоль

В зале невообразимый шум.

Невнятные голоса.Круто с ним поступили… Никак не ожидал этого… Да, приговор довольно жесткий.

Кренкебиль (к конвойному).Так я, стало быть, осужден?

Суд удаляется.

Когда конвой собирается увести Кренкебиля, Лемерль,

который приводит в порядок бумаги, документы и пр., делает знак, что хочет поговорить с подсудимым.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Кренкебиль.Служивый!.. Служивый!.. Эй ты, служивый! Кто бы сказал мне полмесяца тому назад, что со мною этакое случится… Господа эти вежливые, надо правду сказать, слова грубого не промолвят. Мудрено только столковаться с ними. Не поспеть никак. Они-то, может, и не виноваты, только никак не поспеть, верно я говорю? Что же ты мне не отвечаешь? С собакой — и то разговаривают! Что ж ты молчишь? Боишься рот раскрыть — верно, изо рта воняет?

Лeмeрль.Ну, друг мой… Нам не приходится особенно жаловаться. Могло быть хуже.

Кренкебиль.Все может быть, все может быть…

Лeмeрль.Больше ничего нельзя было сделать… Ведь вы не послушались моих советов. Ваша тактика запирательства оказалась на редкость неудачной. Лучше было бы вам сознаться.

Кренкебиль.Уж, конечно, сынок, чего бы лучше. Только в чем было мне сознаваться? (В раздумье.)А все ж неладное что-то со мной творится.

Лeмeрль.Не будем преувеличивать. Такие случаи, как ваш, не редки, далеко не редки!.. Ну, не падайте духом.

Кренкебиль (которого уводит конвой, оборачивается и говорит).А вы не можете сказать, куда они девали мою тележку?

Обарe (Лермиту).Что ты здесь делаешь?

Лeрмит.Заканчиваю набросок. Во время заседания мне приходится рисовать, держа бумагу на дне шляпы. Это ведь не очень удобно… А сейчас я уточняю некоторые детали…

Обарe.Ты изобразил здесь председателя Буриша?

Лeрмит.Так это Буриш — тот, кто выносил приговор уличному зеленщику?

Обарe.Да, его фамилия Буриш.

Лeрмит.Посмотри, кажется вышло неплохо.

Лемерль (приставу).Ламперьер, вы не знаете, отложено дело Гупи в третьей камере?

Пристав.Нет, оно слушается.

Лемерль.Черт возьми, надо бежать!.. Я вернусь сюда к возобновлению заседания. Надо попросить председателя Буриша отложить одно дело.

Лeрмит (робко

и неловко, шаря у себя в кармане, окликает Лемерля, который его не слышит и уходит).Господин Лемерль… Мне надо вам сказать два слова… Ах! Он уже ушел.

Обаре.После перерыва он сюда вернется. О чем может быть у тебя разговор с этой пташкой?

Лeрмит.Ни о чем… Я так… Согласись, дружище, что приговор по делу этого зеленщика все-таки чересчур суров.

Обаре.По делу Кренкебиля? Пожалуй, да. Но нельзя сказать, чтоб он был исключительно суров… (Рассматривая рисунок.)По этому наброску ты, вероятно, сделаешь небольшую картину?

Лeрмит.Да, на сцены в суде теперь хороший спрос. Утром я продал двух адвокатов за сотню франков; эта сотня у меня в кармане.

Обаре.И незачем ее извлекать оттуда…

Лeрмит.Что там ни говори, Обаре, а суд признал этого беднягу виновным без доказательств…

Обаре.Как без доказательств?

Лeрмит.Вопреки показаниям профессора Давида Матье, на основании только слов полицейского — это выше моего разумения, просто не могу понять…

Обаре.А ведь понять совсем не трудно.

Лeрмит.Как? Беспристрастному свидетельству заслуженного, высококультурного человека предпочесть нечленораздельное мычание тупого, упрямого неуча? Доверять какому-то ослу больше, чем ученому, — и ты, ты находишь это естественным? Да ведь это чудовищно! Председатель Буриш — мрачный и злой шутник после этого!

Обаре.Не скажи, Лермит, не скажи. Председатель Буриш — почтенный судейский чиновник, лишний раз доказавший нам тонкость своего юридического мышления.

Лeрмит.В деле Кренкебиля?

Обаре.Разумеется. Если бы он стал сопоставлять противоречащие одно другому показания полицейского номер шестьдесят четыре и профессора Матье, он вступил бы на путь, приводящий только к сомнениям и неуверенности. Председатель Буриш обладает достаточно гибким юридическим умом, чтобы не ставить свои приговоры в зависимость от разума и науки, заключения которых бывают сплошь и рядом спорными.

Лeрмит.Значит, судья должен отказаться от выяснения истины?

Обаре.Да, но он не может отказаться от своих судейских обязанностей. По правде говоря, для председателя Буриша просто не существует никакого Бастьена Матра. Он знает только полицейского номер шестьдесят четыре. Человеку свойственно ошибаться, рассуждает он. Декарт и Гассенди, Клод Бернар и Пастер иной раз ошибались. Но полицейский номер шестьдесят четыре не ошибается. Это — номер. А номер не подвержен никаким заблуждениям.

Лeрмит.Рассуждение довольно занятное.