616 — Ад повсюду
Шрифт:
Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп.
— Дэниел? — настаивала Одри.
Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп.
— Много… душ. Они падали… в огонь.
— Что ты видел в огне, Дэниел? Кто там был?
Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп…
Хлопки неожиданно смолкли. Электрическая лампочка на потолке снова замигала, и комната погрузилась во тьму.
— Да будет тьма! Ты боишься тьмы, Одри?.. Б-у-у-у!
Одри почувствовала на лице горячее дыхание.
От испуга она отпрянула и чуть не упала со стула. Свет зажегся на секунду и вновь погас. Но Одри успела заметить, что Дэниел смотрит на
— Ты!
— Ты очень любопытна, Одри. Знаешь пословицу: «Любопытство кошку сгубило?»
Одри вновь стала свидетельницей разительной перемены в поведении Дэниела. Он говорил без заиканий, и ему не требовалось для этого никаких хлопков по бедрам. Он застал ее врасплох. Сидя в темноте, Одри старалась взять себя в руки и побороть желание выбежать из комнаты. Если Одри это сделает, она может потерять контакт с пациентом. Но ее так и подмывало убежать. Тот, другой Дэниел приводил ее в ужас. Она пыталась убедить себя, что это — абсурд, что Дэниел — всего-навсего полоумный старик, а это существо — не более чем плод его больного воображения, созданный Дэниелом для того, чтобы уйти от реальности, которую он боялся или ненавидел.
Но все ощущения Одри кричали о другом, а интуиция ее никогда не подводила. Ведь она догадалась, что Зак что-то прячет в рукаве той ужасной ночью в Гарварде. И сейчас Одри чувствовала нечто, чего не понять разумом. Это вызывало у нее такое головокружение, как будто она заглянула в бездонную пропасть.
— Я тебя не боюсь, — сказала Одри, попытавшись вернуть голосу прежнюю твердость.
— Боишься. Только не подаешь виду. Ты — сообразительная девушка, Одри. Это мне больше всего в тебе нравится.
Последние две фразы пронзили сознание Одри словно раскаленной иглой, но она еще не сразу поняла почему. Лишь спустя несколько секунд она осознала, что именно эти фразы произнес Зак, перед тем как поджечь Гарвард-холл. Когда Одри вновь заговорила, ее голос предательски дрожал:
— Дэниел тебе не нужен.
Она обращалась к Дэниелу, который прятался за этой ужасной личиной. Одри хотелось заставить истинного Дэниела поверить, что ему не нужны маски. Она вновь стала психиатром.
— Дэниел мне не нужен, верно. Мне нужна ты.
— И зачем тебе понадобилась я?
— Чтобы раскрыть истину, конечно. Есть что-нибудь важнее истины? Нет. Поэтому «Veritas» — девиз Гарварда.
— Что ты знаешь о Гарварде?!
Одри была вне себя от ярости. Ей хотелось наброситься на собеседника и ударить его. Слабо сказано: «ударить». В темноте, скрывавшей бедного больного старика, так просто представить себе владельца этого голоса презренным существом. И ненавидеть его.
— Что я знаю о Гарварде? Все, Одри. Я знаю все. Душевные терзания — это что-то ужасное, правда? — Голос на мгновение смолк, и послышался тихий ехидный смешок. — Ты знаешь, что у него было две дочери?
У Одри свело дыхание, и ей показалось, что она вот-вот задохнется:
— О ком… ты… говоришь?
Она начала заикаться, как обычно это делал Дэниел. Ответ на ее вопрос мог быть только один, но она хотела его услышать. Ей это было необходимо, чтобы убедиться — она не
— Я говорю о том охраннике, которого вы сожгли в Гарвард-холле, о ком же еще? Его звали Абрахам, если тебе это интересно. Его дочерям даже не разрешили попрощаться с отцом. Не хотели, чтобы две невинные девочки запомнили своего любимого папочку таким. Как трогательно, правда?
В этот момент загорелся свет. От неожиданности Одри подпрыгнула на стуле. Сердце бешено колотилось, готовое выскочить из груди. На шее вздулись багровые пульсирующие вены.
— Мы… уже… не играем? — спросил Дэниел. Настоящий.
— Нет, Дэниел. Я думаю, что на сегодня игра закончилась.
Одри сидела в своем кабинете. Ей снова хотелось напиться — здесь тоже хранилась бутылка виски, — но она этого не сделала. Предыдущей ночи было достаточно. Одри провела в кресле более двух часов, напряженно думая. Наконец она протянула руку к столу и нажала кнопку коммуникатора.
— Слушаю?
— Запиши, Сьюзен…
— Прежде позволь напомнить, что в три часа у тебя встреча с миссис Штайнер.
Не обращая внимания на язвительный тон секретарши, Одри продолжила:
— Найди номер департамента физики Гарвардского университета и свяжись с профессором Макгейлом, Майклом Б. Макгейлом. Делай что хочешь, но договорись с ним о встрече как можно скорее. Сегодня же, если возможно.
— Но, Одри…
— Делай что тебе говорят!
— Хорошо. Преподаватель Майкл Б. Макгейл. Департамент физики Гарварда. Сегодня, если возможно. Что-нибудь еще?
Сьюзен была огорчена, и Одри догадалась об этом, но ответила сухо:
— Нет.
11
Одри ждала профессора Майкла Б. Макгейла у двери его кабинета, на втором этаже лаборатории Джефферсона в Гарварде. Сьюзен договорилась о встрече в тот же вечер, и Одри так не терпелось поговорить с ним, что она пришла на полчаса раньше. Это был ее первый визит в кампус Гарварда с тех пор, как она окончила университет. После той ночи ей не хотелось возвращаться сюда. И в этот раз Одри вошла в университет с северного входа, чтобы не идти мимо Олд-Ярда и Гарвард-холла. Она могла бы поговорить с ученым по телефону, но лучше было встретиться с ним лично.
— Одри? Одри Барретт? Ты? Конечно, ты! Ты ничуть не изменилась.
— Майкл?
Зато Майкл изменился. С момента их последней встречи он поправился килограммов на двадцать и отрастил себе густую бороду.
Они познакомились еще в студенческие годы. Майкл принадлежал к широкому кругу ее знакомых, хотя и не таких близких, как Лео или Зак. После той злополучной ночи их компания распалась. Зак бросил ее, а Лео умер, может быть, во искупление их вины. Одри узнала о его смерти несколько лет спустя. Ей сообщила об этом мать Лео. Вскоре отношения Одри с Макгейлом, в то время талантливым и честолюбивым юношей, мечтавшим о карьере ученого-физика, стали более близкими. Майкл добился всего, о чем мечтал, и, кроме того, получил место профессора в департаменте физики Гарвардского университета.