62 минуты третьего
Шрифт:
Денис с Игорем кивнули в знак согласия. Алексей хотел что-то еще добавить, но в этот момент снова застрекотал телефон.
– Котов.
– Блюм. Ты вот что. У нас опять старая проблема: монжус трапных вод не переключается на откачку в автоматическом режиме. Донцов его сейчас попытается ключом со щита переключить. Папанин там, внизу, смотрит – переключился монжус или нет. Ты давай, дуй к нему на отметку минус семь с половиной. Знаешь, где монжус у нас находится?
– Конечно, сам его переключал уже.
– Вот-вот, давай дуй к Сергею, проверьте все вместе с ним. Останов начнется, Папанину некогда будет на минуса бегать, придется тебе этот МТВ контролировать. Понятно?
– Да, конечно.
Денис выскочил в коридор. Пока ждал лифт, невольно вспомнил разговор с Алексеем. «Ну, умник. Надо же, как все повернул! К Богу, дескать, на «ты», а к прохиндею какому-нибудь – так на «вы» пожалуйте! А ведь так оно и получается. Наука, одно слово. Нам вот философствовать о всяком таком особо некогда. То МТВ не давится, то течет что-нибудь где-нибудь. Только успевай поворачиваться!»
Мимо лифта в направлении санузла неторопливо шел оператор реактора Донцов. Увидев Дениса, он улыбнулся и пропел:
«МТВ не давится,
Не растет кокос,
Блюм давно с ним мается,
Не жалея слез!»
– Далеко ли направился? – осведомился он.
– Так твой МТВ переключать. Что ж это ты с ним справиться-то никак не можешь?
– Это не я. Это ремонтники. Чинят его, чинят, а сжатый воздух в него все равно не поступает, чтоб трапные воды в хранилище выдавить. Так что придется вам с Папаниным сегодня с ним поупражняться. Такова твоя Планида, студент, – выдал Донцов и с важным видом удалился в ватерклозет.
«Все хотят стать Напольонами, по улице нельзя пройти от Напольонов!» – вспомнилась Денису фраза из фильма «Интервенция», пока он спускался в лифте на отметку, что расположена ниже уровня земли на семь с половиной метров, где как раз и находился бокс со злополучным монжусом.
– О, ты-то чего здесь? – встретил его Папанин.
– Так Блюм приказал.
– Тогда смотри, сейчас со щита толкнут клапан на МТВ. Если сработает, мы свободны, а не сработает – будем с тобой как бобики всю смену сюда бегать, монжус на откачку и обратно переключать. Но запомни, перед тем, как в бокс к монжусу лезть, дозиметр и кассету снимай, здесь оставляй. Иначе дозу такую к концу смены хапнешь, враз тебя в чистую зону отправят. А там – прощай премиальные. На голом окладе сидеть хочешь?
– Да не хотелось бы.
– Вот-вот. И я о том же.
В этот момент включилась поисковая связь. Голосом Блюма громкоговоритель объявил: «Внимание, вахта два! Начинаем снижение мощности!»
– О, началось. Ладно, Денис, я наверх. Придется тебе тут самому рулить.
– Давай, давай. Я все сделаю.
Денис внимательно следил за клапаном и уровнем воды в монжусе. Уровень рос, клапан молчал. «Вот черт! Значит, с ключа не пошел. Ладно, сейчас мы его вручную сделаем!» – решил Котов. Уже открыв дверь бокса, вспомнил наставления Сергея. Снял дозиметр и фотокассету, аккуратно положил на пол возле двери. Протиснулся в проем. Монжус – здоровенная вытянутая бочка, лежащая на боку, находился в нише, устроенной в полу бокса. Денис оседлал его верхом, как круп коня, и пополз к дальней стенке бокса, где находился клапан переключения режимов. Идти по монжусу было невозможно, ибо он был влажный от конденсата и очень скользкий. Добравшись до клапана, Денис переключил его на откачку, вернулся таким же образом в коридор. Дождался, когда уровнемер показал, что монжус опустел, снова прополз к клапану, переключил бак на прием трапных вод, вылез из бокса. Закрыл толстенную, начиненную свинцом – для защиты от радиации, – дверь, зафиксировал ее специальными рычагами. Нацепил на себя дозиметр и кассету, поднялся на щит.
2
На щите инженеры из НИО склонились над какими-то схемами. Выглядели они
– Материальную часть изучаете? – осведомился Денис.
– Не совсем, – задумчиво проговорил Алексей, – какая-то петрушка непонятная происходит. Что-то я не соображу никак…
Он развернул ленту самописца с замысловатым графиком.
– Чепуха какая-то, ей богу! Игорь, а может это быть неисправность прибора? Или датчик у нас наелся? Какой там фон, не знаешь?
– Нет, Алексей Игнатьевич. Датчики достаточно устойчивы и к температуре, и радиации. По крайней мере, если и переоблучатся, то не так быстро. Суток трое надо их под жестким рентгеном держать, чтоб они такую погрешность начали выдавать. А мы их сегодня утром только поставили. Да и в местах установки такого рентгена нет.
– А по нейтронам?
– Но там же не должно быть такого прострела нейтронов. Там же защита, а по этому графику интенсивность поля не определить.
– Давай-ка, Игорь, иди, попробуй заменить пару датчиков. Посмотрим, что изменится. Да, не забудь предупредить начальника смены. И дозиметриста пусть с тобой пошлет. Защита защитой, а береженого Бог бережет.
Игорь ушел выполнять задание.
– Что-то не ладится? – спросил Денис.
– Плесни-ка еще чайку, пожалуйста, коль не жаль – Алексей на минуту задумался, – видишь ли, какое дело. Я уже много лет занимаюсь, так называемой, прикладной наукой. По большей части связанной с изучением промышленных атомных реакторов. И знаешь, какая мысль меня все чаще посещает? На уровне внутриядерных процессов иной раз происходят любопытнейшие вещи! Я даже много времени посвятил кое-каким расчетам по этой теме. Так, для себя, можно сказать. Но и расчеты мои, и интуиция подсказывают мне, что не все так просто в этом микромире, в жизни, скажем так, элементарных частиц. Во всяком случае, вывод напрашивается однозначный – ни фига наше пространство не трехмерное!
– То есть? – удивился Денис. Он, конечно, слышал все эти теории о многомерности пространства, о принципиальной, якобы, возможности перемещения во времени, об эфире, о «частице Бога» бозоне и всякое такое прочее. Но слышать подобное от человека науки, от начальника лаборатории НИО, да еще сказанное на полном серьезе!
– Да вот тебе и «то есть»! – Алексей поудобнее устроился на мягком стуле, отхлебнул чай, – не буду загружать тебя сложной математикой. Попробую объяснить на пальцах: огромное количество наблюдений, измерений и всевозможных эмпирических данных я попытался как-то систематизировать и осмыслить. Провел расчеты. Так вот, поверь уж мне на слово – иногда происходят события в процессе ядерных реакций, когда некоторые элементарные частицы как бы появляются ниоткуда. Либо исчезают в никуда. И это не шутки. Мы зачастую списываем такие явления на погрешность приборов, на случайности, на неточность трактовки результатов измерений. Но когда набирается достаточно большой массив данных, о системных ошибках говорить уже не приходится.
– Это только в микромире происходит, или и в нашем, нормальном мире может что-то подобное случиться? – заинтересовался Денис.
– Не может, а оно случается! Сплошь и рядом! Только мы это не всегда замечаем! Хорошо, оставим пока пространство в покое. Попробую объяснить на примере времени.
– Как? И со временем что-то не так?!
– Спокойствие, только спокойствие, – улыбнулся Алексей, – вот смотри. Есть у нас часовые пояса, верно? Но время-то не скачет же дискретно от региона к региону, от одной области страны к другой. Скажем, в начале одного и того же часового пояса двенадцать часов уже наступило, а в трех, а то и в пяти сотнях километров, где этот часовой пояс заканчивается – двенадцати еще нет! Но мы же считаем, что на всей территории данного часового пояса время одинаковое!