66 градусов северной широты

Ридпат Майкл

— Извините, — пробормотала она. — Это все?

Внезапно Магнусу вспомнилась Латаша, шестнадцатилетняя девушка из микрорайона в Мэттепэне. Ее пятнадцатилетний брат был убит выстрелом в голову на улице позади их дома за несколько часов до того, как Магнус стал ее допрашивать. Она держала себя весьма вызывающе и не собиралась помогать полицейским. Была смелой. Спокойной. Лишь когда Магнус собрался уходить, по щеке Латаши скатилась слеза, и она попросила Магнуса найти того, кто убил ее младшего брата.

У Магнуса это не заняло много времени: убийство совершил четырнадцатилетний парень, лучший

друг ее брата. Они не поладили из-за украденного айпода.

Магнус сочувствовал родственникам жертв, будь то девушка из проблемного микрорайона или холодная исландка-предпринимательница. Всегда.

— Спасибо, Эмилия. Возможно, мы вернемся и зададим еще несколько вопросов.

Сигурбьёрг догнала Магнуса в холле у лифтов. Несмотря на свои коротко остриженные рыжие волосы и скуластое лицо, она и в сорок лет напомнила ему его полузабытую мать, умершую в тридцатипятилетнем возрасте.

— Сибба, это тоже твой клиент? — спросил Магнус, указав подбородком на викинга, сидящего на мотоцикле. — По крайней мере он не скажет лишнего.

— Извини, что я вмешалась, — заговорила Сигурбьёрг по-английски. Она выросла в Канаде и, как Магнус, вернулась в страну своих предков, когда стала взрослой. — В «ОБД-инвестмент» очень внимательно следили за прокурорским расследованием, объектом которого был «Одинсбанк».

Магнус пожал плечами.

— Ты только делала свою работу.

Адвокаты делали свою работу, создавая препятствия полицейским. Это была системная проблема, и Магнус давно перестал этим возмущаться.

— Держи, вот моя визитная карточка, — ведя встречу к завершению, проговорила Сигурбьёрг. — Знаю, когда мы последний раз встречались, я, можно сказать, удрала. Но позвони мне, ладно? Приезжай как-нибудь к нам поужинать. Мне очень хочется познакомить тебя с мужем.

Магнус взглянул на карточку. Разумеется, на ней фигурировал знакомый логотип юридической фирмы и ее адрес.

— Хорошо, приеду.

Но приезжать Магнус не собирался. Распорядок своей личной жизни он не хотел менять. Сигурбьёрг это поняла. На лице ее отразилось разочарование.

Она вошла в первый лифт, шедший вверх.

— Семейная вражда? — спросил Арни, когда он и Магнус дождались лифта, шедшего вниз.

— Не знаю, — ответил тот, хмурясь. — Можно сказать и так.

Глава седьмая

— Вот они!

Синдри поднял взгляд на горы и увидел, как с хребта вниз, к загонам, спешат тысячи овец. По обеим сторонам этого потока мелькали черными мушками собаки, метущиеся, припадающие к земле, бегающие в стремлении поддержать хоть какой-то порядок. Вскоре появился всадник, за ним еще один, потом несколько.

Это было замечательное зрелище.

Толпа, состоявшая главным образом из фермерских семей, обосновавшихся в этой долине, вела себя весьма возбужденно. Погонщиков не было три дня — они искали в горах овец, проведших все лето, свободно бродя по склонам и кормясь свежей травой. Это был ежегодный rettir, или пригон овец, одно из самых значительных событий в календаре местных жителей. Синдри присутствовал на нем впервые, потому что покинул ферму в шестнадцатилетнем возрасте.

Он вспомнил, что сам с четырнадцати

лет трижды участвовал в подобных мероприятиях. Первые два раза его переполняло радостное волнение, когда он ехал верхом за отцом и соседями по горным пастбищам в поисках заблудившихся овец и ягнят. Третий раз принес одни неприятности. Погода была скверной, в последний вечер он ужасно напился в пастушьей хижине, не выполнив своей доли работы, и отец накричал на него.

Через две недели он ушел из дома и уехал в Рейкьявик. Музыка, наркотики, алкоголь, потом Лондон, снова алкоголь и наркотики. Отец глубоко в нем разочаровался. Это было не совсем справедливо. В двадцать лет Синдри стал солистом в группе «Девастейшн». Без устали издавая дикие какофонические вопли, она достигла второго места в рейтинге популярности среди английских групп. Он получил широчайшую известность как в родной стране, так и вообще в Европе.

Но продлилось это меньше года. Благодаря шальным деньгам не иссякал приток наркотиков. Песни окончательно утратили всякое подобие мелодии, и Синдри вернулся в Рейкьявик.

В результате он потерял десять лет жизни. В конце концов сумел взять себя в руки и нашел постоянную работу на рыбозаводе. Направил в рациональное русло стремление бунтовать, смирил его и переориентировал на решение практических задач. Присоединился к сообществу исландских экологов, протестующих против хищнической эксплуатации природных ресурсов. Написал книгу «Насилие капитала», проиллюстрировав таким образом наличие противоречий между простой суровой трудовой жизнью исландского фермера, в поте лица добывающего средства к существованию и живущего в ладу с окружающей средой, и бытием проводящих все время в своих офисах городских капиталистов, удовлетворяющих личные потребительские запросы посредством уничтожения природы. А из этого следовало то, что капитал в принципе враждебен окружающему миру.

Книга стала популярной в Германии, и Синдри получил еще какие-то деньги. Отец не одобрял эту его деятельность, и Синдри очень редко приезжал домой. В сущности, он был так же далек от фермы своего детства, как городские капиталисты, столь возмущавшие его.

Синдри с волнением оглядывал знакомые холмы, расцвеченные неярким солнцем в характерную для сентября золотисто-бурую гамму. Светло-голубое небо с легкими белыми клубами облаков еще более способствовало созданию эффекта некой пасторальной идиллии. Лошади и собаки окружили громадную отару, направляя ее к общинным загонам. И тут он увидел свою младшую племянницу, десятилетнюю Фриду, пришедшую вновь навестить любимого ягненка и, вероятно, поэтому непрерывно подскакивающую от нетерпения.

Приятно было видеть ее такой радостной, ведь у нее выдался нелегкий год.

Синдри вздохнул. Фрида могла не увидеть любимого ягненка очень долго.

Оказалось, что финансовые проблемы, возникшие у его брата после Рождества, не явились результатом устроенного банкирами сокращения фермерских доходов, как предполагал Синдри. Дело обстояло еще хуже, хотя все равно вина лежала на банкирах. Его младший брат Матти принял на себя управление фермой после смерти отца. В течение трех лет он вкладывал деньги в акции. С поразительным успехом, по крайней мере сперва. Утроил свое состояние.