7. Найм
Шрифт:
Кроме чисто экономических проблем, обострились и социальные: характер Прокуя, выросшего в непрерывных родительских скандалах, и так-то был вздорный. После смерти отца он оказался без защитника, и соседские мальчишки взялись всерьёз выбивать из него то, что они считали глупостью и гонором.
Сегодня в Елно был большой праздник — похороны посадника и прочих. Для местных не явиться на такое мероприятие — просто противопоставить себя всему миру. Вдова-кузнечиха всю ночь перешивала последний, оставшийся от покойного мужа, выходной костюм. Предполагалось, что «выход в свет» Прокуя в приличном виде докажет его профессиональную состоятельность,
Кузнечиха извела парня своими наставлениями: кому поклониться, перед кем шапку снять, «первым — не заговаривать», «только — о здоровье, пока про дела не спросят». Кому что говорить, кому не говорить… Поутру празднично одетый парнишка отправился на панихиду. «Как дурак с вымытой шеей»… Непривычная, неудобная одежда, ни сесть нормально, ни прислониться. Как бы не испачкать — мамка ругать будет. Засохшие в сундуке за несколько месяцев без носки сапоги на обычно босых ногах… Всё жмёт и трёт.
Лермонтов в «Герое нашего времени» отмечает, что дама, чувствующая некрасивость своего платья, бывает тем весьма смущена, и оттого ведёт себя в обществе более доброжелательно, более склонна к простому человеческому общению, нежели светская красавица, осознающая изысканность и совершенность своего убранства.
У большинства мужчин реакция противоположная: красивая, дорогая, парадная одежда ощущается как кандалы, как нечто неудобное. Такая, «закованная в красоту» личность ведёт себя заторможено, скованно. Нарастающее раздражение от неудобств, доставляемых непривычной одеждой и обувью, ощущение собственной глупости и неловкости на каждом шагу, препятствует нормальному свободному общению и приводит к непонятным для постороннего наблюдателя вспышкам вздорности.
Возможно, дело в том, что для мужчин — «хорошая одежда» это, в первую очередь — «удобная», «ловкая». А не — «красивая», «яркая», «модная»…, как для женщин.
У подростков эти эмоции выражаются ещё более ярко. Прокуй до кладбища дошёл. И даже пробился в первые ряды. Где удачно наступил на подол одной купчихе, замарал сапоги её мужу, столкнул в лужу чью-то вырядившуюся дочку, попал по больной мозоли дьячку, случайно локтём разбил нос соседскому мальчишке и, падая, порвал до пупа его рубаху. Вставая, ухитрился оборвать рукав у другого сверстника и сдёрнуть штаны с третьего… Мда… Кому доводилось попадать в поток несчастий — знает, что выскочить практически невозможно.
С кладбища его вывели за ухо, следом выбрались из толпы и «мстители за разбитый нос и порванную одежду». Пошла загонная охота с Прокуем в качестве дичи. Концовку я и наблюдал в овраге. С криками: «чтоб ты, тля убогая, добрым людям на глаза и показаться не смел!» последняя приличная одежда модника-неудачника была доведена до состояния «гобоя».
Полный крах и гибель всех планов. А впереди объяснение с матерью. В сопровождении её «слёз несбывшихся надежд».
– Слышь, а давай ты со мной пойдёшь. А то мамка… при тебе… ну, при чужом-то… не так сильно ругаться будет. А у нас репа пареная, поди, дошла. И хлеб мамка сегодня пекла — подкормишься заодно.
Я что, имею настолько голодный вид? Или это у меня блеск в глазах от маловероятных, весьма сомнительных, но чрезвычайно привлекательных перспектив? Мозги срабатывают по ключевому слову. Слово — «кузнец». Да какой он нафиг кузнец!? Мальчишка, сопляк, истерик битый… «Тля убогая»… Как бы хуже
На себя посмотри, Ивашка-попадашка! — Вот именно! Я же «попадун-попадец — в древе вечности игрец». А этот… недоразумение окровавлённое… носом хлюпает. А кузнец, как всем известно, должен быть о-го-го какой! «Руки — крюки, морда — ящик». У всех нормальных попаданцев кузнецы… «во на во», «семь на восемь, восемь на семь» — хоть на Олимпиаду! Такие «огогои»!
«Коня на скаку остановит. И сам же телегу свезёт».А что говорит по этому поводу «товарищ фольк»? А фольк подсовывает русскую народную кулинарно-сексуально-производственную мудрость: «на безрыбье и рак — рыба».
– Лады. Объедать-то я вас не буду, а вот на двор пойду. Интересно мне на твои финтифлюшки железячные посмотреть.
Дальше — как всегда. Пролезли через дырку в заборе. Причём некоторые из нас, «дырколазов», активно поскуливали и постанывали. И повизгивали, додирая зацепившиеся части одежды. Потом из поварни в направлении хлева прошла, покачивая бёдрами, хозяйка, заметила наше «здрасьте», забыла куда шла, всплеснула руками и начала… «выговаривать».
Ответный лепет Прокуя в своё оправдание типа «да я ж не нарочно, да я ж не по злобе, да оно ж само…» — только ухудшил ситуацию. Начатый, было, хозяйкой «погребальный плач» в адрес последнего приличного костюма, стремительно перешёл в «просвещение и поучение». Чётко по исконно-посконной святорусской мудрости: «И не ослабевай бия младенца». Так это… — «мокрым полотенцем по глазам». Не ослабевая. В роли полотенца здесь выступал передник, тоже мокрый. Надежды парнишки на моё присутствие как на сдерживающий фактор оказались… сильно преувеличенными. Я искренне пытался проявить себя как миротворец, но увы…
Как известно, в 1950 году в Варшаве был создан «Всемирный Совет Мира». Во времена председательства там Ромеша Чандры в «Совете» работали несколько сотен человек. На советские, в основном, деньги. На английском, в основном, языке. По-английски мир — peace, «пис», а агент по его продвижению — dealer, «дилер». Поэтому активисты «Движения сторонников мира» назывались «писдилеры». Позже появилось международное движение «Бег ради мира». «Бег» по-английски — run, «ран». Соответственно, эти бегуны по-русски назывались «писранцы». Наконец, известное всемирное движение «Врачи мира за предотвращение ядерной войны» часто называют короче: «Врачи за мир». А, поскольку, врач по-английски doctor или, в обиходе, doc («док»), то и название им соответственное: «писдоки».
Просматривается вывод: пока о мире будут говорить на английском — Россия в этом мире себе места не найдёт. Потому что смешно. Может, мир по-китайски — ShЛjiХ («шицзе») — больше подойдёт нашему слуху? Или выражение — «шицзец пришёл» — настолько характерно для нашего слуха, что и с этого будем смеяться?
Не, не возьмут меня ни в писдоки, ни в писдилеры. Разве что — в писранцы. Поскольку уметь бегать в этом мире — очень полезно.
Мой миротворческий лепет типа: «ну быват, ну живой же» вызвал ещё большее остервенение. «А этот-то откуда взялся? Где ты эту нищебродь подобрал? Самим жрать нечего, от тебя толку никакого! Тебя не Прокуем, а Прорехой звать надоть. Ещё и бродяг в дом тянешь!..». И со всего маха — по чему попало. Мне тоже досталось. Мда… А когда мокрым грязным передником по лицу… неприятно, знаете ли.