78. Параграф (журнальный вариант)
Шрифт:
Пока я первым планом сознания оценивал окружающую обстановку, вторым планом - выстраивал возможную схему действий. Итак, у меня имелось два слабых звена: Фестиваль и Лиса; два сильных звена: Люба и Скиф; более или менее надёжные середнячки: Пай и Спам; и две тёмных лошадки: док и некто Гудвин.
(С какого-то момента я перестал себя полностью контролировать. То есть я контролировал себя на восемьдесят - условно, конечно, - процентов. Но что сейчас происходит в никак не проявляющих себя двадцати, я не имел представления.)
Тем временем док, прикрываемый
Но это длилось секунду, не больше. Потому что через секунду человек в белом халате поднял голову и медленно распрямился.
Док заглянул ему в лицо и дал мне знак подойти.
Человек очень медленно повернул голову в мою сторону. Глаза, в густой малиновой сетке сосудов, чуть скосились, тут же дёрнулись обратно, и, хотя мимика у него была никакая, я понял, что он терпит нестерпимую боль.
– Вы… кто?..
– Министерство по чрезвычайным ситуациям, - соврал я.
– Спа сательный отряд. Мы приняли ваш сигнал.
– Оружие… есть?..
– Есть.
– Застрели меня… скорее…
– Есть другой способ.помочь вам?
– Времени… не… оста… лось… всё… че… но…
И он пошевелил левой рукой -той, на которой лежал.
Предплечье его, от кисти и почти до локтя, было испещрено следами уколов - не меньше двадцати, и рядом с каждым стояли цифры, выведенные шариковой ручкой. Как я понял, дата и время. Потом - просто время.
– Пожа… лу… ста…
Он почти скулил. Я посмотрел на дока. А док смотрел на сидящего, и лицо у него было, как у Пая, то есть ничего не выражающее.
– Тихон, - ещё раз позвал док.
– Тихон, ты меня узнаёшь?
Тихон медленно полез в карман, достал очки, криво нацепил их на нос. Потом снял и положил в карман. Снова достал и надел. Снова снял.
– Готов, - сказал док.
Я так и не понял, с какой интонацией он это сказал. Но уж точно без сожаления.
Потом он достал из кармана маленький ПСМ, поднял Тихону левую руку вверх - и выстрелил в подмышку.
Было двадцать часов четырнадцать минут. С момента высадки прошло четыре часа.
72.
Я отправил разведчиков с заданием: методично прочесать весь этаж. Вряд ли остался кто живой, но порядок должен быть. Передатчик нашёлся здесь, в конференц-зале: комбинация из пульта проводной связи, плоской коробки с ручками настройки, пучка проводов, нескольких конденсаторных банок и грубо намотанной проволочной катушки. От всего этого безобразия под заглушку на стене уходил тонкий провод.
Я его оборвал.
Пункт первый задания был выполнен.
Теперь предстояло начать выполнение пунктов два и три одновременно. С пунктом три мог справиться док единолично, а про себя я решил, что прикрывать его будет некий Гудвин. Будем считать, что Гудвину надоело бегать. Возраст, старые раны, «колено горничной»… Остальным
Пройти же им предстояло сквозь полчища очень агрессивных лабораторных крыс…
Ладно, подумал я, полчаса отдыха ребятам не повредят. Даже час… И я скомандовал привал, предупредив, что это не навсегда и спать лучше не заваливаться.
Вернулась разведка, доложив, что этаж чист. Их я тоже отправил отдыхать, а сам подсел к доку. Тот листал тетрадку - обычную ученическую, с голой Сандрой Юю на обложке.
– Никакой ясности, - сказал он, предупреждая вопрос.
– Они сообразили, что что-то происходит, когда мозги уже начали закипать.
Это, - он прошелестел листами тетрадки, - написано буквально на другом языке.
– На каком? Может, я знаю?
– Нет, формально это русский… Просто другая семантика, другой уровень смысловых связей…
– Типа как если подсунуть первоклашке Канта?
– Вы хорошо схватываете, Гудвин.
– Залог выживания… Что произошло с крысками? У них тоже выплеск гениальности?
– Подозреваю, что да. Непонятно только, почему крысы. С ними опыты не ставили, их держали для сыворотки.
– Сыворотки?
– Долго объяснять. Да и зачем это вам?
– Праздное любопытство, скорее всего… Ладно, не буду мешать. Если что, свистите.
– Свистну…
Скиф чистил автомат, Лиса курила трубку, Люба хрумкал «кис-кис» - похожие видом на знаменитые ириски брикетики белково-глюкозного концентрата, - запивая их водой из фляжки. На вкус «кис-кис» кошмарные, говорят, их специально делают такими, чтобы не возникало соблазна погрызть от нечего делать, потому что четырёх-пяти кубиков хватает, чтобы обеспечить нормального бойца энергией в обычных условиях, а десяти - в экстремальных, на марш-броске там или в горах. Но Люба был не вполне нормальным бойцом…
Пусть жрёт, не жалко. До сих пор ему ничего плохого не делалось.
Фест валялся на матраце серым таким чучелком, он явно устал больше всех нас. Известно, что привычка даже к легальным, то есть особо чистым и якобы обезвреженным наркотикам выносливость снижает. А Фест, когда подрабатывал «тележкой», баловался и нелегальщиной, в том числе экстремальной - например, «скипом». «Скип» известен тем, что практикующие его ничего об ощущениях не рассказывают. Похоже, они действительно всё забывают. Что не мешает им вновь и вновь искать и покупать эти зелёные ампулы - которые в семьдесят раз дороже золота… А пока душа их странствует и скитается где-то не здесь, тела делают всё что угодно, и эта неопределённость, неизвестность, незнание того, куда ты вернёшься, - придаёт дополнительную остроту. Более того, многие утверждают, что до приёма препарата они жили в другой, немного, но всё же отличающейся от нашей вселенной. Улицы назывались по-другому, в записных книжках список знакомых менялся, какие-то памятники появлялись или исчезали… ну и так далее.