8-е Признание
Шрифт:
Синди не замечала ничего вокруг.
В ее голосе чувствовалась злость.
— Он принял у нее роды, а она даже не знает его имени. Никто не знает! Если бы только его лицо не было так изуродовано, мы могли бы нарисовать портрет. И тогда кто-нибудь сумел бы его идентифицировать.
Она допила пиво и со стуком поставила пустую кружку на стол.
— Я хочу, чтобы люди поняли его. Хотя бы на минуту оторвали свои носы от светской хроники и осознали, насколько важны такие, как Скиталец Иисус.
— Мы уже поняли, Синди, — ответила я. —
— Извини, — рассмеялась Синди. — Сидни, — позвала она нашу официантку, подняв руку, — налей мне еще, пожалуйста.
— Мы с Ричем вместо обеда просматривали дела о пропавших без вести и сверяли отпечатки Скитальца.
— Вместо обеда. Вау, — шутливо ответила Синди.
— Эй, только подумай: мы перетащили это дело на самый верх очень толстой стопки активно разрабатываемых дел.
Синди бросила на меня извиняющийся взгляд, но на самом деле никакого сожаления не испытывала. Вот сопля! Я рассмеялась. Что мне еще оставалось?
— Вы что-нибудь отыскали? — спросила она.
— Никаких похожих отпечатков, — ответил ей Конклин. — С другой стороны, в Калифорнии за последние десять лет пропало более двухсот белокожих мужчин средних лет с карими глазами. Я звонил тебе в два тридцать, чтобы ты успела к своему крайнему сроку. Но когда ты сбрасываешь все звонки на голосовую почту…
— В любом случае спасибо, Рич. Я брала интервью и потому выключила звонок.
Принесли еще пива, а когда подали еду, Синди вкратце поведала нам содержание других интервью из «От всего сердца». Прошло совсем немного времени, и я вдруг поняла, что Синди заигрывает с Конклином. Потихоньку справляясь со своей порцией говядины, я наблюдала за их флиртом.
Мое отношение к партнеру претерпело резкий и неожиданный поворот примерно полтора года назад, когда расследование одного дела занесло нас в Лос-Анджелес. Мы тогда поздно поужинали, выпили немного вина и потому пропустили обратный рейс в Сан-Франциско. Было уже поздно, и я потратилась на две комнаты в отеле при аэропорте «Марриотт». Я как раз облачилась в банный халат, когда в мою дверь постучал Конклин. Двумя минутами позже мы уже страстно обнимались, лежа на огромной кровати.
Я нажала на тормоза прежде, чем случилось непоправимое, и при этом чувствовала себя ужасно, была опустошена и разбита. Все казалось неправильным — как если бы солнце вдруг село на востоке. Но я была права, что остановилась, ведь, несмотря на наш разлад с Джо, я по-прежнему любила его. Кроме того, Конклин моложе меня на десять лет, и мы — напарники. К тому же я была его начальником.
После той ночи мы решили игнорировать моменты, когда разряд между нами способен зажечь сирену на нашей машине, когда я забываю, что говорю, и только безмолвно смотрю в светло-карие глаза Ричи. Мы изо всех сил старались избегать таких моментов, при которых прежде Рич бурно объяснялся, как я ему нравлюсь.
Но сейчас был иной момент.
Сейчас инспектор Красавчик вовсю улыбался Синди, а она почти забыла
Следовало признать, что Синди и Рич составили бы отличную пару. Оба были одиноки. Хорошо смотрелись вместе, и, казалось, им есть о чем поговорить.
— Рич, — тем временем сказала Синди, — я все налегаю на пиво. Ты уж проследи, чтобы я добралась до дома, ладно?
— Я довезу тебя, — дружески хлопая ее по руке, заверила я. — Моя машина стоит прямо перед баром, и я заброшу тебя домой на обратном пути.
Глава 18
Юки едва не налетела на Фила Хоффмана, когда он выходил из лифта.
— Как ты думаешь, что случилось? — тихо спросил он.
— Непонятно, да? — ответила Юки.
Было десять часов утра. Прошло два дня с того заседания, как они с Хоффманом выступили с заключительной речью, и вдруг сегодня раздается звонок от секретаря судьи и их просят явиться в зал номер 6А.
Юки шла по длинному, окрашенному в светло-желтый цвет коридору рядом с Хоффманом, возвышающимся над ней на добрых тридцать сантиметров, а позади семенил Ники Гейме.
— Возможно, сущие пустяки, — заметила Юки. Мне как-то передали просьбу присяжных произвести денежные расчеты по делу. Подумала, что они рассчитывают дополнительные выплаты для моего клиента. Оказалось — заполняют налоговую декларацию во время обеденного перерыва.
Смеясь, Хоффман открыл одну створку двери в зал, в то время как Гейме распахнул вторую, три юриста вошли внутрь и заняли свои места.
Судья Даффи был уже здесь, как и секретарь с протоколистом; представитель судебного исполнителя, поглаживая усы, стоял перед ложей присяжных.
Даффи снял очки, закрыл свой лэптоп и попросил представителей защиты и обвинения подойти к нему, что они и сделали.
— Старшина присяжных передала мне обращение, — сказал судья. Когда он раскрыл вчетверо сложенный лист, на его лице появилась улыбка. Даффи повернул лист так, чтобы Юки с Хоффманом могли видеть нарисованные на нем черным маркером двенадцать виселиц. Снизу, под виселицами, было написано: «Вашачесть, полагаю, у нас возникли трудности».
— Как? — воскликнула Юки. — Они повесились после?.. Зашли в тупик всего после десяти часов обсуждения?
— Ваша честь, — добавил Хоффман, — пожалуйста, не позволяйте им сдаться так быстро. Это уж слишком!
Юки не могла прочесть выражение лица Даффи, но выражение Хоффмана прекрасно понимала: он испытывал ту же тревогу, злость и растерянность, как и она. Понадобилось несколько месяцев, чтобы подготовить дело к судебному процессу. Неимоверные затраты сил и времени перед самим судом и потом еще шесть недель безупречной, по мнению Юки, работы в течение самого процесса.
Если причиной сочтут нарушение процессуальных норм в ходе судебного разбирательства, то обвинение может решить не тратить дополнительные средства на повторное слушание. Фирма Хоффмана в этом случае тоже может отказаться от повторной защиты.