8-й день недели

Дальний

– Приказ о вашем отстранении от расследования находится...

Но ему не дали закончить:

– Желаю удачи и поскорее поставить в этом деле жирную точку.

Евгений Васильевич несколько секунд наблюдал за удалявшейся спиной следователя, затем спохватился:

– Александр Дмитриевич!

Тот остановился и обернулся к спешившему фсбшнику.

–

Александр Дмитриевич, совсем забыл...а что вы увидели в доме?

Но напускное безразличие прозвучало излишне фальшиво.

Марченко внутренне напрягся, однако внешне оставался спокойным и невозмутимым.

Вот козёл. Как-будто что-то знает.

– Да много чего.
– Он пожал плечами.
– Руины, угли, пепел.

Евгений Васильевич, однако, не сводил пытливого взгляда.

– И всё?

– Всё. Дальше входа пройти не удалось.
– И добавил, как само собой разумеющееся.
– Слишком жарко и опасно.

По лицу чекиста проскользнула тень разочарования.

– Ну чтож...в таком случае не смею вас задерживать. Ах...да, Александр Дмитриевич!
– Фсбшник просиял.
– Пустая формальность, но всё же...вам нужно написать рапорт.

Марченко напрягся. Собеседник имел странный способ общения "забыл-вспомнил".

– Какой рапорт?

Евгений Васильевич приблизился и слегка наклонился.

– Скажем так: рапорт об увиденном. Всё, замеченное внутри, надо описать.
– Он виновато вздохнул.
– Я понимаю, мои слова на первый взгляд кажутся пущей бессмыслицей. Но это крайне важно для нас. Ведь вы первый, кто вошёл в дом.

Возражать не имело смысла и Марченко согласился.

– Окей. Сделаем.

Сходите туда и опишите то, что я увидел, сами! Фсбшники, блин...

Евгений Васильевич подождал, пока следователь отойдёт на достаточное расстояние, затем достал телефон и набрал номер.

– Михаил Германович, это Попов. Утро доброе.
– Затем спохватился.
– Хотя, какое оно доброе.

– Попов, давай ближе к теме. У меня сейчас оперативка.
– Голос в трубке явно не был намерен затягивать разговор.
– Что у тебя?

Евгений Васильевич недовольно поморщился, одновременно удовлетворённый тем, что непосредственный начальник не имеет возможности его лицезреть.

– Михаил Германович, докладываю. Тут руководитель следственной группы шустрым оказался, и успел побывать в доме Быстровых до нашего приезда. Правда, не совсем понятно, как ему это удалось. Потому что ближе десяти метров к строению подойти невозможно: жар адский!

– Действительно, странно.
– Согласился собеседник в трубке.
– А ты уверен, что это имело место быть?

– Абсолютно.
– Евгений Васильевич

нисколько не сомневался.
– Сам наблюдал его выходящим из дома.

– Ладно. Допустим. Что он видел?
– голос Михаила Германовича резко посуровел.

– Утверждает, что ровным счётом ничего.
– Продолжил Евгений Васильевич.
– Мол, было слишком жарко и ему пришлось вернуться.

– Это хорошая новость, - напряжение в голосе Михаила Германовича быстро спало.

– Но...
– Евгений Васильевич замялся, не желая продолжать. Однако понимал, что смолчать не имеет права.

– Что "но"?
– Собеседник рявкнул привычным тоном.
– Попов, не тяни кота за хвост. Ты же знаешь, что я этого не люблю!

Евгений Васильевич вздохнул и продолжил:

– Со слов членов группы, например, судмедэксперта, этот опер пробыл в доме не менее получаса.

– Я понял, к чему ты клонишь.
– Михаил Германович явно раздосадовался.
– Надеюсь, он уже отстранён?

– Разумеется.
– Поспешил ответить Евгений Васильевич, зябко поёжившись и поднимая воротник плаща.
– И напишет рапорт.

– Хорошо. Тела кто-то видел?

– Только одно тело, у входа. Пока не опознано. И его успел обследовать судмедэксперт. Но мы с ним обязательно проведём профилактическую беседу, - заверил Евгений Васильевич.

– Вы уж проведите, проведите. И с опером пообщайтесь. Чтоб не болтал лишнего. Я на вас надеюсь.

– Всё будет в порядке, Михаил Германович. Если понадобится, мы их отправим по состоянию здоровья на заслуженный отдых.

Евгений Васильевич нажал на кнопку выключения разговора и ещё несколько секунд задумчиво смотрел вперёд, казалось, не замечая ничего вокруг. Капли дождя, словно слёзы, стекали по чисто бритым щекам.

Марченко, проходя мимо судмедэксперта, немного замедлил шаг.

Сказать об отстранении или нет? А, чёрт...

– Сань.

Сначала полицейскому показалось, что ослышался: настолько тихо прозвучал голос. Почти шёпотом. Он вопросительно посмотрел на медика.

– Валер, ты чё?

Однако тот знаком попросил тишины и продолжил, ещё сильнее убавив тон:

– Сань, сделай вид, что завязываешь шнурок. И, Бога ради, не смотри на меня.

Марченко повиновался.

– Чё случилось?
– и сам перешёл на шёпот.

– Слушай, тут такое дело, - судмедэксперт отвернулся и явно не находил себе места, - не знаю, с чего начать.

– Начни с начала.
– Процедил сквозь зубы Марченко, понимая, что сидеть и делать вид, будто завязываешь шнурок, до бесконечности невозможно. Скоро это привлечёт внимание.
– У тебя десять секунд!