8000 рыбацких советов от знатока
Шрифт:
Итак, неделя, полная впечатлений, закончилась. Последние приключения случились в аэропорту. Когда улетали, Андрей решил сфотографироваться на фоне здания аэровокзала. К нему тут же подошел солдат и сказал, что он арестован, а мы, все остальные, свободны. После долгого выяснения обстоятельств, узнав, что мы российские рыболовы, он спросил:
– А что, у вас в Москве в аэропорту можно фотографироваться?
– Да нет проблем, – ответили мы.
Солдат был очень удивлен, и Андрей был отпущен.
Когда самолет взлетал, под его крылом мы увидели голубой океан и зеленую саванну. Где-то там, на побережье, остался Патрик со своим семейством, посвятившим себя Кении и рыбам ее вод. Впрочем, и нас тронула эта страна. Мы будем
Кефаль на Кипре любит «горошины»
Когда я решил свои рабочие вопросы в Департаменте по туризму города Лимасол, у меня оставалось еще три дня до вылета в Москву. Не знаю, чем бы вы занялись на острове, расположенном посередине моря, а я, купив в рыболовном магазине несколько пакетиков с прикормкой, сразу отправился на рыбалку.
На чистой лазури неба ослепительно сияло солнце. Дул легкий бриз, блестящий волнами морской простор бороздили яхты и виндсерфинги. Украшенный пальмами белокаменный город еще не проснулся от полуденной жары. Но вся эта средиземноморская красота все равно создавала прекрасное настроение. Я долго шел по набережной, подыскивая подходящее место для рыбалки. Наконец увидел пустынный причал с одиноким рыболовом.
Поинтересовался у загорелого сухощавого киприота об улове.
– Не клюет, – пробурчал тот по-английски и отвернулся от меня.
«Ну что ж, не хочешь общаться – не надо». Я отошел в сторонку и стал готовить свою снасть. У меня было прочное шестиметровое удилище, оснащенное специально для рыбалки на море. На четырехметровой глубине хорошо просматривалось каменистое дно, но рыбы видно не было. Подбрасывая порциями спрессованные зеленоватые гранулы корма, я смог привлечь стайку остроносов – небольшой кефали, но привезенных контрабандой из Москвы навозных червей они полностью игнорировали.
Вскоре на причале появился еще один рыболов. Он разместился рядом со мною, а увидев, что рыба крутится возле прикормленного места, стал забрасывать ближе к моим удочкам. Рыба пугалась неуклюжих взмахов его удилища и отходила. Приходилось тратить прикормку, чтобы привлечь ее снова. А тут вдобавок и неразговорчивый киприот стал теснить меня с другой стороны. Я перешел на противоположный край причала, снова привадил стайку кефали – и тут же по соседству со мной оказались назойливые киприоты.
– Вот прикормка, – продемонстрировал я рыбакам красивый пакетик, – она стоит всего два фунта, ее можно купить в магазине.
Мои соседи молча кивали головами, но когда я в очередной раз переместился, они, как рыбы-прилипалы, последовали за мной. Пришлось смириться. Наживку киприотов кефаль как будто не замечала. Они ловили на корочку от рогалика, в котором пряталось множество мелких крючков, держащихся на тонких поводках, которые, в свою очередь, были привязаны пучком к основной леске удочки. Постепенно киприоты разговорились и, когда я поинтересовался, какую рыбу они рассчитывают поймать на такой огромный кусок рогалика, они оба мимикой и жестами стали показывать, как кефаль щиплет и сосет рогалик снизу, таким образом попадаясь на один из спрятанных крючков. Но, однако, кефаль, так охотно склевывающая гранулы прикормки, по-прежнему никак не реагировала на наши насадки. Я поделился с рыболовами прикормкой, взамен попросил кусочек рогалика и снова уединился. «Эх, был бы красно-зеленый морской червь, – думал я, вспоминая с тоской, как хорошо брала на него черноморская кефаль – пелингас, – но можно ли здесь раздобыть эту редкостную насадку?»
За неимением лучшего приходилось использовать то, что было доступно, поэтому я стал рассуждать и экспериментировать. Рыбам очень нравятся прикормочные гранулы, но наживить их невозможно – они раскалываются, не держатся – значит, надо добиться, чтобы они как-то сидели на крючке. Я придумал делать рулетики: в срезанную с рогалика тоненькую румяную полоску
Высматривая рыбу, я увидел ползущего по дну маленького осьминога. Он так забавно перебирал своими щупальцами, что я решил показать его рыболовам. Каково же было мое удивление, когда один из киприотов тут же вынул из сумки необычную снасть. Она состояла из привязанного к толстой леске груза, в который были впаяны большие крючки, а чуть выше смертоносных жал на поводочке висела белая тряпочка. Играя в воде тряпочкой, киприот подвел ее к осьминогу, и когда тот оплел приманку своими многочисленными ногами, последовала сильная подсечка; крючки впились в осьминога, и бедняга мгновенно оказался на причале. Дальнейшими своими действиями киприот вообще меня озадачил. Он схватил добычу и стал с силой швырять ее об асфальт, видимо, рассчитывая сделать из маленького осьминожка отбивную котлету. Это садистское истязание продолжалось невыносимо долго. Наверное, у меня был такой глупый удивленный вид, что второй киприот подошел ко мне и объяснил – эта процедура необходима, чтобы выпустить из осьминога «чернила»; потом он стал что-то говорить о деликатесной еде. Затем киприот показал на дальний пирс, окруженный множеством лодок, и я увидел на конце его рыболова.
– Югослав – хороший рыболов, – сказал киприот.
И действительно, у того человека дело шло гораздо лучше, чем у нас: он то и дело взмахивал удочкой и вытаскивал из воды небольших блестящих рыбок. Мне уже пора было идти на ужин в гостиницу.
– Пойду, посмотрю, в чем секрет его рыбалки, – сказал я.
Соседи ничего не ответили, но проводили меня сожалеющим взглядом.
Однако, не желая походить на назойливых киприотов, я не стал пробираться через завалы снастей и сетей на пирсе к удачливому рыболову, а отправился исследовать берег моря: может быть, удастся найти лагуну с подходящей грязью, где мог бы водиться морской червь. Но, исходив и ископав половину Лимасола, я не обнаружил желанной насадки. «Ничего, – успокаивал я себя, – завтра мы как-нибудь исхитримся поймать эту привередливую рыбу».
Возвращаясь из ресторана, я нес кулечек муки, которой со мною любезно поделился симпатичный усатый повар: я надумал готовить катыши из теста и начинять их вкраплениями раздробленных гранулок; лепить этаких маленьких ежичков. Проходя фойе гостиницы, я увидел трех моложавых полных мужчин, делающих снасти для рыбалки. Удилища у них были не более трех метров, а рыболовные наборы – совершенно примитивными. Я понял, что это дилетанты. Все трое не могли привязать ни одного крючка. Я подошел и предложил свои услуги. Оказалось, что незнакомцы – англичане. Они обрадовались помощи и пригласили меня на завтрашнюю рыбалку. Оказывается, они сегодня наблюдали, как на окраине города, неподалеку от четырехзвездочной гостиницы «Mediterranean», туристы из Италии довольно успешно таскали лавраги – рыбу, чем-то напоминающую речную форель, и решили сами попытать счастья. Я согласился составить англичанам компанию.
Ранним утром мы приехали на арендованной ими машине к безлюдному причалу. На небольшой глубине рыба не появлялась, хотя мы периодически подкидывали прикормку. Переместились на глубину в шесть метров, но по-прежнему поклевок не было. Двум англичанам вскоре такая рыбалка надоела, и они отправились в гостиницу, сказав, что заедут за мной и Джоном в два часа.
Заскучав, я оставил свою удочку лежать на пирсе, а сам отошел к Джону поговорить о жизни. И вдруг удилище стрелой полетело в воду. Вначале оно торпедой плыло по воде, затем резко нырнуло в сторону и ушло под пирс. Я, как был, в одежде, нырнул за ним. Удочку каким-то чудом зажало между сваями. Леска была оборвана. Оказывается, леска слетела с катушки и образовавшейся петлей застопорила ее.