8том. Литературно-критические статьи, публицистика, речи, письма
Шрифт:
Революция необходима.
Слепы те, кто не видит надвигающейся опасности! Большинство пролетариата имеет основания опасаться, что не сегодня-завтра наша страна в интересах капиталистов примет участие в далеких военных экспедициях, что вот-вот начнется побоище. Да и как же пролетариату не опасаться? На развалинах прошлого, на обломках аристократии и духовенства воцарился капитал. Он господствует над империями, господствует над республиками.
Пролетариат, что бы ему ни говорили, что бы ни говорил он сам, по-прежнему проявляет заботу о национальной обороне. Но за Тюбини и Лорандо [725] пролетариат не пойдет.
725
Тюбини
Только открытая дипломатия, дипломатия при свете дня, способна в минуту опасности объединить все силы страны.
Да, мы требуем, чтобы дипломатия стала именно такой. Более, чем кто-либо, мы заинтересованы в том, чтобы духовные и нравственные сокровища Франции остались неприкосновенными; заинтересованы в обороне страны философии и революции, страны, в которой таятся обильные семена социальной справедливости. Мы хотим, чтобы все граждане, без исключения, чтобы все пролетарии содействовали этому, чтобы они отдали все свои силы на служение подлинным интересам страны, чтобы они послужили им верой и правдой, и мы не можем допустить, чтобы эти интересы оставались тайной французского министерства иностранных дел.
Против колониального варварства [726]
Речь на митинге, организованном «Лигой защиты прав человека и гражданина»
30 января 1906 г.
Гражданки, граждане! Двадцать пять лет тому назад глава французской миссии в Западной Африке, Саворньян де Бразза, который своим мужеством, добротой и прямодушием завоевал доверие и уважение черных племен, убедил их царька Макоко принять протекторат Франции. В знак примирения негритянский вождь повелел вырыть среди поля глубокую яму и, когда все туземные военачальники бросили туда свое оружие, произнес такие слова:
726
30 января 1906 г. «Лига защиты прав человека и гражданина» созвала собрание, посвященное сообщениям комиссии Саворньяна де Бразза, посланной в 1905 г. в Конго для изучения положения негров. Министр колоний запретил комиссии обнародовать свои выводы; во Франции началась кампания протеста. В своей речи Франс использовал часть статьи «Колониальное бешенство», вошедшей в 1904 г. в книгу «На белом камне». Речь была напечатана в «L'Humanite» 31 января; вошла в книгу «К лучшим временам».
— Мы похоронили войну так глубоко, что она уже не выйдет из могилы ни при нас, ни при детях наших.
На земляном холме, покрывшем копья и стрелы, посадили дерево, и тогда Бразза сказал:
— Да воцарится мир, и да не нарушат его никогда, как никогда не вырастут на этом дереве ни железо, ни порох.
Перед вами выступит сейчас господин Фелисьен Шалле, один из членов миссии Бразза. Не мне, а ему предстоит рассказать вам о туземцах и об их судьбе.
Среди жителей Конго, различных племен, нравов и обычаев, широко распространены религиозные культы; туземцы поклоняются фетишам и исполняют сложные, нередко чудовищные по своей жестокости, колдовские обряды. Они искусны в ремеслах. Они приручили диких баранов, коз и кабанов. Их общественный строй основан на рабстве и многоженстве. Тридцать лет назад он сильно напоминал общественный строй греков, как он описан в «Илиаде». По свидетельству Поля Шелю, туземные вожди говорят столь же искусно и красноречиво, как цари, герои Гомера.
Эти чернокожие, бесспорно, слишком уж пристрастились к пальмовому вину и водке. Есть среди них люди жадные и хитрые, но встречается немало честных и великодушных. Доктор Баро-Форльер,
— Они не дикари, — говорит доктор Баро-Форльер, — это люди, которые на несколько веков отстали от цивилизации, это наши младшие братья… Наш долг дать им разумное воспитание.
И что же? Эти младенческие племена, которые Бразза покорил своей справедливостью, благородством и верностью слову, эти чернокожие, доверившиеся покровительству Франции, ныне преданы, отданы на разграбление алчным, свирепым торгашам; оставлены без всякой защиты; ныне они принуждены терпеть издевательства развращенных и жестоких европейцев, одичавших от алкоголя, болотной лихорадки и нестерпимого зноя, они подчинены режиму убийства, грабежа и насилия. Вот какое воспитание мы даем этим невежественным душам, вот какой морали мы их учим.
Несчастные существа, беспомощные и жалкие, попали в руки извергов, которые истязают их, но не могут истребить; какими же извергами станут когда-нибудь они сами!
Дело чести Франции и всего человечества положить конец их мучениям.
О, мы отлично знаем, что чернокожие «Свободного государства Конго», рабы его величества короля Бельгии, терпят не менее жестокие муки. Мы отлично знаем, что в Африке, в Азии, во всех колониях, какому бы государству они ни принадлежали, раздаются те же стоны, те же жалобные вопли, обращенные к бесстрастному небу. Мы знаем, увы, эту старую и страшную историю. Вот уже четыре столетия христианские народы состязаются между собой в истреблении красной, желтой и черной расы. Это и называется современной цивилизацией.
Белые общаются с черными и желтыми только для того, чтобы поработить их и уничтожить. Народы, которые мы называем варварскими, знают нас лишь по нашим преступлениям. Мы не думаем, конечно, что на злополучной африканской земле под нашим республиканским флагом совершается больше жестокостей, чем под флагом империй и королевств. Но нам, французам, следует прежде всего разоблачить преступления, совершенные от имени Франции; это дело нашей чести, к тому же, если мы станем говорить о своей стране, о своих собственных делах, есть хоть некоторая надежда, что наш голос будет услышан.
Надо ли, граждане, доказывать вам все это? Те же доводы приводил мой высокочтимый собрат Поль Виолле, снискавший всеобщее уважение своим благородным характером и глубокой верой. Те же доводы приводил гражданин Франсуа де Прессансе, речь которого, как и многих других, отличалась сердечным жаром и ясностью мысли.
— Я принадлежу к тем, — сказал он, — кто считает обязанностью каждого гражданина смело обличать преступления, за которые несет ответственность его страна; трусливое молчание сделало бы его соучастником этих злодеяний.
И он добавил:
— Если в этом состоит наш священный долг, еще более непререкаемый и обязательный для Франции, страны Революции, чем для любого другого государства, то разве мы вправе забыть о справедливой борьбе других народов: о том, что бельгийцы развернули кампанию против правителя Конго; о том, что англичане XVIII века, во главе с Питтом, Фоксом, Берком и Шериданом, единодушно требовали покарать Уоррена Гастингса [727] , хотя он преподнес своей родине поистине королевский подарок — Индию; о том, что даже Германия Вильгельма осудила дикие жестокости африканского конкистадора, доктора Петерса; о том, как в Голландии разящее перо Мультатули беспощадно заклеймило злодеяния колонизаторов.
727
…англичане XVIII века во главе с Питтом, Фоксом, Верком и Шериданом единодушно требовали покарать Уоррена Гастингса… — Гастингс Уоррен (1732–1818) — первый английский генерал-губернатор Индии, один из наиболее жестоких колонизаторов периода завоевания Индии, ставленник Ост-Индской компании. В 1785 г. под давлением лидеров партии вигов, боровшихся против монополии Ост-Индской компании, ушел в отставку. Фокс, Берк, Шеридан и другие лидеры оппозиции вигов потребовали привлечения Гастингса к суду по обвинению в злоупотреблениях, однако суд палаты лордов оправдал его.