9 дней падения
Шрифт:
Из-под покрова тьмы ночной,
Из чёрной ямы страшных мук
Благодарю я всех Богов
За мой непокорённый дух.
И я, попав в тиски беды,
Не дрогнул и не застонал,
И под ударами судьбы
Я ранен был, но не упал.
Тропа лежит средь зла и слёз,
Дальнейший путь не ясен, пусть,
Но всё же трудностей и бед
Я, как и прежде, не боюсь.
Не важно, что врата узки,
Меня опасность не страшит.
Я —
Я — капитан своей души.
ГЛАВА 34
У советского Северного Тихоокеанского флота [119] было очень много дел в последнее время. Молотов принес японскому послу плохие новости на прошлой неделе. Советский Союз объявил войну Японии и немедленно начал наступательные операции против удерживаемых японцами территорий. Одна из таких операция разворачивалась на северных Курильских островах, где небольшая советская флотилия под командованием капитана 1-го ранга Дмитрия Пономарева осуществляла переброску советских войск с Камчатки на остров Шумшу в северной части Курильской гряды.
119
Так в оригинале. В реальности это была северная тихоокеанская флотилия
Высадка была рискованной, хотя Япония и находилась в предсмертном состоянии. Они заполучили Курильские острова в 1875 году, и теперь на острове располагалась 91-я пехотная дивизия вместе с небольшой морской базой, контролирующей Курильский пролив. Японцы хорошо обустроились, знали местность и были готовы к бою, хотя и не ждали вторжения. В отличие от них, советским силам, которым было поручено взять остров под контроль, катастрофически не хватало морских средств, в особенности огневых средств морского базирования.
Командующий операцией генерал Гнечко скрежетал зубами, ища способ обеспечить адекватную огневую поддержку, чтобы подавить японские береговые орудия и пулеметные ДЗОТ-ы. Он подумал использовать четыре 130-мм орудия на южном побережье Камчатки, но им пришлось бы вести огонь через пролив на дальности двенадцати километров, и корректировать стрельбу было бы весьма затруднительно. В море он имел сборище траулеров и сторожевых катеров, наиболее крупным из которых был тральщик «Охотск», вооруженный одним 130-мм орудием и пара сторожевых кораблей, «Киров» и «Дзержинский», с четырьмя 100-мм орудиями каждый.
— Как мне высадить десант и занять достаточный плацдарм, чтобы доставить на берег артиллерию и минометы? — Пожаловался Гнечко. — Нам повезет, если наши корабли в проливе смогут справиться даже с местными стремительными течениями. Там такой туман, что они, скорее всего, столкнутся или сядут на мель, если попытаются подойти достаточно близко, чтобы поддержать нас. А без них у нас нет ничего. Как вы думаете, авиация сможет там действовать? У нас нет поддержки, здесь практически нет кораблей. Если японцы контратакуют, они сбросят нас в море за несколько часов.
— В первой волне будет морская пехота, — сказал полковник Еременко. — До тысячи личного состава высадятся в течение часа. Я поведу
— Да, я полагаю, так и будет, — сказал все еще несколько обескураженный Гнечко. — Мы должны занять военно-морскую базу и плацдарм за три часа. Или это будет последняя победа Японии в этой проклятой войне и первая десантная операция против них, закончившаяся неудачей. Как это будет выглядеть в истории? Американцы гонят японцев пиками две тысячи миль по всему Тихому океану. Теперь мы приходим к шапочному разбору и не может занять даже этот несчастный остров!
Советские войска должны были десантироваться с новых «Лэндинг Крафт», поставленных США по Ленд-лизу несколько недель назад специально для этой цели в ходе операции «Хула». LCI были нагружены пехотой, их короткие носы устремились к берегу, а низкое ворчание двигателей приглушалось холодным утренним туманом. Еремнко протянул генералу фуражку и ушел, присоединяясь к десанту.
Час спустя он оказался на берегу, возглавив отряд морской пехоты, атаковавшей военно-морскую базу. Японцы оказались застигнуты врасплох, как он и надеялся, и объект вскоре был занят. Морские пехотинцы двинулись за пределы базы по пологому склону, ведущему к береговым батареям, расположенным дальше на возвышенностях.
Операция началась на несколько дней раньше запланированного срока и, похоже, шла хорошо, пока японцы не начали сражаться. Несмотря на известие о скорой капитуляции, на острове находилось 8 500 солдат и несколько рот легких танков. Японский командующий, генерал-лейтенант Цусими Фусаки решил использовать их. На остров высадилась тысяча советских морских пехотинцев, а еще больше солдат медленно, но верно приближались следом. Достигнутое советскими войсками преимущество внезапности растворилось, когда напуганные японцы поняли, что происходит, и начали организовывать оборону. Верный своему званию Фусаки приказал немедленно контратаковать.
Еременко услышал лай японских пулеметов из ДОТ-а за линией окопов. Он знал, что должен быстро захватить вражеские позиции, иначе они увязнут и будут разбиты. Именно здесь наиболее остро ощущалась нехватка артиллерии и поддержки кораблями. Они могли бы подавить ДОТ-ы.
— Вперед! — Закричал он, махнув рукой, поднимая морпехов в атаку. С дружным «Ура!» они бросились вверх по склону, словно призраки в тумане. Другой группе была поставлена задача срочно захватить более серьезные японские батареи на мысе Кокутан. Когда туман сойдет, эти орудия смогут раздолбать советскую флотилию, если не будут оперативно подавлены. Морские пехотинцы храбро рванули вперед, но по ним ударил тяжелый пулеметный огонь.
Отряд на мысе упорно продвигался вперед, но, увидев, наконец, береговую батарею, заметил также и то, что ее обороняет полный японский батальон. Еременко узнал плохие новости и выругался себе под нос.
— Боец! — Крикнул он оказавшемуся поблизости радисту. — Дай связь!
Полковник подхватил гарнитуру и попытался связаться с кораблями поддержки.
— Десант «Дзержинскому»!.. Десант «Кирову», как слышите! «Киров», как слышите? Нам нужна артиллерийская поддержка!.. Десант Охотску! Пономарев, где корабли? Нам нужна помощь!