9 ноября

Гувер Колин

Как она могла так поступить с Кайлом?

Как она могла позволить мне так поступить с Кайлом?

Джордин подходит ближе, но я до сих пор отказываюсь смотреть на нее.

– Если ты собираешься блевать, то лучше сделать это в ванной.

Я качаю головой, желая заглушить ее голос, желая свалить из ее квартиры, желая стереть свой второй самый худший поступок. – Джордин, - когда я слышу, как слабо звучит мой голос, понимаю, с чего она решила, что меня тошнит.
– Как это произошло?

Слышу, как она плюхается на матрас, в нескольких шагах от меня.

– Ну...
–

произносит она.
– Уверена, что все началось с шота, а может и двух, потом было несколько кружек пива и парочка симпатичных девчонок. Ну а закончилось все, твоим звонком мне в полночь. Ты плакал и говорил что-то непонятное о важной дате, и что тебе очень нужно уехать домой, но ты слишком пьян и не хочешь звонить Кайлу, потому что он разозлится на тебя. Джордин встает и идет в сторону гардеробной.
– И поверь мне, он бы очень сильно разозлился. И если ты расскажешь ему, что я позволила тебе здесь переночевать, когда он об этом не знал, то Кайл разозлится и на меня. Так что советую тебе, не сдавать меня, Бен. Иначе, я тебя убью.

Мой мозг пытается переварить информацию, но Джордин слишком быстро говорит.

Так значит, я позвонил ей? За помощью?

Мы не...

Боже, нет. Она бы так не поступила. Но я ведь не могу контролировать себя, когда нахожусь в таком состоянии. Хотя с другой стороны, я позвонил Джордин, до того, как совершил какую-нибудь глупость. Они с Кайлом довольно долго встречаются, поэтому она мне как сестра, и мне следует поверить ей и не рассказывать Кайлу. Но один вопрос все-таки остается открытым... почему я спал голым? В ее постели?

Джордин выходит из гардеробной, и я впервые за сегодняшний день смотрю на нее. Она выглядит обычно. Вовсе не виноватой. Может, немного уставшей, но как всегда улыбчивой.

– Сегодня утром я видела твою голую задницу, - говорит она, смеясь.
– Что черт возьми ты делал? Я попросила тебя принять душ, но ты мог бы одеться после этого, - она корчит лицо.
– Теперь нужно будет стирать простыни.

Джордин начинает снимать постельное белье.

– Надеюсь, когда я перееду к Кайлу ты начнешь носить трусы или что-нибудь другое. Не могу поверить, что была вынуждена спать на диване, пока твоя пьяная задница заняла мою кровать.

Я хочу попросить ее чтобы она говорила медленнее, но с каждым словом я чувствую нарастающее облегчение.

– Ты мой большой должник.

Джордин перестает улыбаться, когда снова садится передо мной на матрас. Она поддается вперед и смотрит на меня с искренностью в глазах.

– Я не хочу вмешиваться в твою жизнь. Но я люблю твоего брата и как только договор аренды квартиры будет расторгнут, мы все будем жить вместе. Поэтому, я скажу это только один раз. Ты слушаешь меня?

Я киваю.

– С рождением нам дается только одно тело и одна душа. И это единственное, что у нас есть, так что только мы сами можем заботиться о них. Мне неприятно это говорить тебе, Бен, но сейчас ты в самой худшей форме, в какой вообще можешь существовать. Ты в депрессии. Все время угрюмый. Тебе только восемнадцать, и я даже не знаю откуда ты

берешь алкоголь, но ты пьешь слишком много. И как бы твои братья не старались помочь тебе, никто не сможет заставить тебя захотеть стать лучше. Только ты сам это сможешь сделать, Бен. Если в твоей душе осталась хоть какая-то надежда, советую поискать ее в глубине своего сердца, потому что, если ты не найдешь ее, ты никогда не станешь лучше того, кем являешься сейчас. И ты потянешь за собой вниз и своих братьев, потому что они очень тебя любят.

Джордин смотрит на меня столько, сколько нужно, чтобы ее слова обрели смысл в моей голове. Она говорит, как моя мама, и эта мысль наносит сильный удар в голову.

Я встаю.

– Ты закончила? Потому что я бы хотел отыскать свою машину.

Джордин разочарованно вздыхает, и я чувствую себя виноватым, но делаю все, чтобы она не заметила, что в данный момент я думаю только о своей матери и о том, что бы она подумала, увидев меня сегодня в таком состоянии. 

* * * 

После нескольких сообщений друзьям, я нахожу местоположение своей машины. Пока Джордин везет меня до машины, я обдумываю как извиниться перед ней. Выхожу из машины и замираю у двери, готовый ее закрыть, и гадаю, что ей сказать. Наконец, я наклоняюсь и смотрю в глаза Джордин.

– Прости за реакцию на твои слова. Я ценю твою помощь прошлой ночью, и спасибо за то, что подбросила. Закрываю дверь, но Джордин окликает меня и выходит из машины, она смотрит на меня с другой стороны капота.

– Прошлая ночь... когда ты позвонил. Ты все время повторял что-то о сегодняшней дате, и... Не хочу совать нос в чужие дела, но я знаю, что это годовщина, связанная с твоей мамой. И я подумала, что может тебе станет лучше, если ты съездишь повидаться с ней, - Джордин опускает взгляд и барабанит пальцами по капоту.
– Подумай об этом, ладно?

Секунду я смотрю на нее, а затем быстро киваю прежде, чем сесть в свою машину.

Это было два года назад, и я об этом знаю. Не нужно мне напоминать. Каждый день, когда я просыпаюсь и делаю первый вдох, я вспоминаю об этом дне.

* * *

Сжимая руль, я не решаюсь выйти из машины. Довольно и того, что я в принципе приехал на кладбище. Никогда раньше не приезжал на ее могилу. Просто я не чувствовал в этом необходимости, потому что до сих пор не верю, что она действительно там. Иногда я разговариваю с мамой. И пусть я веду только монологи - все равно продолжаю говорить с ней и не считаю, что мне нужно в это время смотреть на надгробие.

Так почему же я здесь?

Может, потому что, надеюсь это поможет. Все дело в том, что я смирился со смертью матери. Понял, почему она это сделала. И я знаю, что, если бы она не решилась на самоубийство, рак все равно бы забрал ее жизньы только позже. Но кажется, все в моей семье считают, что я не могу двигаться дальше и так сильно скучаю по маме, что это отравляет мне жизнь.

Да, я скучаю по ней, но это не мешает мне жить… Единственное, что не дает мне двигаться дальше – это то, что я сделал той ночью.