9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 1-4

Жвалевский Андрей Валентинович

«Стоит ли так напрягаться? – Сен прикрыл глаз. – Как ни крутись, а солнце сядет. Пятнадцать минут у меня всяко есть».

Но солнце пропало гораздо раньше. «За тучу зашло», – решил Аесли и для разнообразия ошибся. Туча сама зашла перед солнцем, засопела, икнула и сказала:

– Привет! А ты чего глаза закрыл? Думаешь, да?

Сен нехотя перестал думать (то есть открыл глаза). Между ним и солнцем располагался один из крупнейших магов Британии – профессор Развнедел.

– Здравствуйте, профессор.

Вы сегодня не дежурите?

– Выходной я, – декан Чертекака покосился на пустующий шезлонг, но уселся на более крепкую деревянную табуретку. – Так я насчет подумать. Для этого обязательно глаза закрывать? А то я как думать начинаю, так на стены натыкаюсь.

– Вы думаете? – мальчик понял, что ляпнул бестактность. – В смысле… вы думаете, что обязательно нужно зажмуриваться?

– Тут ведь как? Я когда сплю, у меня в голове мысли появляются. Ну, как тогда, с Колпаком. Вот я и думаю – чтобы думать, нужно не смотреть. Глаза закрываю, а оно все равно не думается…

Декан смущенно почесал переносицу.

Сен аж закачался.

«Развнеделу понравилось думать! Он хочет научиться делать это без Колпака!»

– Закрывать глаза не обязательно. Нужно… э-э-э… потренироваться! Кроссворды порешать, головоломки поскладывать, в логические игры поиграть.

– Головоломки? – Развнедел нахмурился так, что в шее что-то хрустнуло. – Давай лучше в игры. У тебя есть?

Аесли обвел взглядом веранду и увидел на перилах коробку живахмат – живых шахмат, подаренных мамой на день рождения. Он притащил их сюда в надежде, что по вечерам будет играть партию-другую с Мордевольтом или Лужжем.

– Вот, шахматы, – Сен высыпал фигурки на стол.

Лицо декана стало кислым.

– Слыхал. Только там правила всякие знать надо.

– Это умные шахматы, – сказал Сен, расставляя заспанные фигурки на доске, – они все правила сами знают. В целом ничего сложного, обычная игра в солдатики. Вот это пешки, они ходят…

Развнедел внимательно кивал и повторял движения Сена, запоминая ходы фигур.

– Чего зря гонять? – ворчали те. – Или уже играть давай, или нечего тут руками хвататься.

Заминка вышла с конем. Узнав, что эта фигура ходит буквой «Г», декан почему-то начал переставлять ее по очень сложной траектории.

– Нет-нет, профессор! Не английской «G», а русской «Г»!

– Так это еще языки знать надо? – расстроился Развнедел. – Я в такую игру всегда проигрывать буду.

– Языки – только в пределах одной буквы.

– Все равно много. Ладно, пусть эта лошадь (конь в руке декана фыркнул) ходит буквой «L» [253] .

«А Развнедел не чужд логики, – подумал Сен. – Как бы чего не вышло!»

– Давайте попробуем сыграть, – предложил мальчик. – Начинайте.

Профессор уставился на белую королевскую пешку.

Минут пять та делала вид, что не замечает пристального взгляда, но вскоре принялась перешептываться с соседкой, ферзевой пешкой, оглядываться и глупо хихикать.

«И не будем им мешать, – решил Сен, – будем подыскивать достойную стратегическую проблему».

Развнедел вздохнул, протянул обе руки и двинул королевскую пешку вперед. На четыре поля. Вместе с соседкой.

– Извините, – сказал Аесли, – но за один ход можно перемещать только одну фигуру. И пешка на четыре поля не ходит.

– Еще и математика, – горестно произнес декан.

«Вот обучение Развнедела – это стратегия или тактика?»

– Стань нормально, – буркнул профессор пешке.

Та расправила плечики, подняла подбородок, но с неправильного поля не сдвинулась.

«Это практика, – огорчился Сен. – Вот только какая, тактическая или стратегическая?»

– Профессор! Просто возьмите пешку и верните ее на поле Е4. Е4. Видите буквы и цифры по краям?

– И геометрия, – Развнедел помрачнел еще больше. – А ну разобрались по своим местам!

Фигуры притихли и несколько ходов беспрекословно выполняли команды профессора, хотя среди них были довольно экзотические: «Ходи давай», «Ну чего стоишь, смотришь?» и «Я что, за всех думать должен? Сам разбирайся!»

Последняя команда предназначалась белому королю, который пожаловался, что ему угрожает черный слон. Король, не привыкший к подобному обращению, густо покраснел.

– Э, я не понял! – черный слон завертел круглой башкой. – А где белый король? Это красный какой-то!

Белый король побагровел еще больше и заорал:

– Шухершпиль!

Видимо, на шахматном языке это обозначало акт гражданского неповиновения. Белые тут же принялись своевольничать: ходить буквами «Е», «W» и даже «Ы», рокироваться с кем попало и при случае бить черных – не сбивать, как положено, а исподтишка пинать и толкать.

«Нет, – подумал Аесли, – стратегией здесь и не пахнет».

Воспользовавшись суматохой, наглая белая пешка выскочила из глубины обороны и прыгнула на последнюю горизонталь.

– Урра! – завопила она. – Я в дамках! Сейчас всех побью!

«Впрочем, тактикой тоже не пахнет».

– Деревенщина! – проворчала черная ладья. – Не в шашки играем. Ты ж в королевы прошла.

– Урра! – пуще прежнего обрадовалась та. – Я королева!

– Какая еще королева?! – возмутилась первоначальная белая королева. – Давно в сортир не запирали?

– Деревенщина! – опять прогудела ладья. – «Сортир»!

«Это грубая практика… то есть неприличная…»

– А ты чего на эту девку пялишься? – белая королева, раздвигая фигуры локтями, уже надвигалась на законного супруга.