9-й вал
Шрифт:
Ягоды в радиусе вытянутой руки закончились, но встать и перейти было уже невыполнимо. Ка-ну безнадежно клевал носом, но держался стоически, поглядывая на солнце сквозь листву: прошло уже около сорока пяти минут. Сорок пять минут! Целых 45 минут Ка-ну сражается со сном! Тут есть, чем гордиться!
Янги бесится, ничего у него не получается. Наконец, он срывается, бросает лук, хватает корягу и, набирая воздуха для яростного вопля, замахивается на злосчастное яблочко…
… Голова Ка-ну окончательно опускается на траву.
Янги так и
Янги тихонечко, для страховки, позвал. "Ка-ну!" – молчание. Позвал громче – тишина. Вытащил у товарища нож и начал делать свое черное дело… К чести Янги будет сказано, что махинатором он был таким же, как и лучником, то есть никаким. Закончив, вернул нож, подхватил лук, встал в стойку и окликнул товарища.
– Я не сплю! – вскинулся тот, потирая предательски слипающиеся глаза.
– Я знаю, – легко согласился Янги: – Смотри.
Ка-ну, честно сказать, обалдел. Но потом, пригляделся… и ухмыльнулся. Нахально взглянул прямо на меня сквозь кусты и подмигнул… Вот блин, он меня видел!
С серьезным видом Ка-ну сказал, что Янги, вероятно, очень талантлив и достоин занять его место в ударной группе. Янги был польщен и весьма горд собой, и они уже отправились было сообщать Юссариану о замене… Но тут на поляну выскочила Скарлетт, посыльная, спринтер и шпион заодно – не у одного меня было желание проследить за обучением Янги – и завопила: "Не верь ему, Ка-ну, я все видела!"
Тот согнулся пополам и с трудом, сквозь смех, выдавил: "Хорошего же ты обо мне мнения, если решила, что я куплюсь на такой дешевый развод!.. Но за бдительность спасибо!"
До Янги начало доходить, что его бессовестно разводят, а когда я, смеясь, вышел на поляну, он удостоверился в этой мысли.
На базу он припустил почти бегом, и там принялся живописать, как его гнусно обманули… Вникнув в суть дела, ребята гаденько захихикали, и Янги понял, что симпатии отряда в этом вопросе не на его стороне.
– Может… Может, я рожден героем! – пафосно воскликнул он в отчаянной попытке оправдать свои действия.
"Героями не рождаются, героями становятся", – веско заметил кто-то, на что Янги неожиданно резко и зло заявил:
– Ну так я стану!.. Стану героем! – и исчез в коридоре.
– Блин, звучит как угроза, – усмехнулся Томмазо.
Что ж, будем надеяться, что Янги, как всегда, вскорости забудет об этом, а ребятам хватит ума ему не напоминать.
Из другого коридора вышла Лай-лай в своем платье с ангельскими крыльями, которое было, бесспорно, прекрасно, но не очень-то подходило к выражению ее лица.
– Кажется, Айята сегодня на бал не идет, – сказала Лай-лай с плохо скрываемым злорадством: – Ей не в чем!
И, в ответ на вопросительные взгляды, пояснила:
– Она заказала платье и попросила уменьшить размеры для большей
Я помнил, как Айята заказывала платье. Наверное, все это помнили.
Она выбрала платье, и Лай-лай приняла заказ, но через несколько дней точно такое же платье заказала ей принцесса. Лай-лай пришлось отказать Айяте и предложить выбрать другое. Но Айята пошла и договорилась с принцессой Дианой прийти в одинаковых платьях и с одинаковыми прическами. Принцесса пообещала ей завить волосы и выкрасить их хной.
С размером Айята себе чуточку польстила, но уверяла, что утянется. Не думаю, что Лай-лай горела желанием ее разубеждать. Предупредила, и на том спасибо.
В холл влетела несколько всклокоченная Мэу, ворожея, лучшая подружка Айяты, и, окинув присутствующих взглядом, воскликнула:
– Ка-ну! Ты-то нам и нужен! Нам нужна твоя помощь!
И, не дав ему опомниться, утащила за собой в женское крыло.
Ребята проводили его завистливыми взглядами и отпустили вслед несколько шуточек (он комплексовал по поводу своего достаточно худощавого телосложения, упорно, но, увы, почти безрезультатно качался, что было теперь одним из популярнейших предметов для шуток и подколов)
– Природное обаяние, – осадил приколистов я.
Среди них, таких сильных, крепких парней, девчонки почему-то выбирали обычного такого Кариджану.
Обделенные вниманием парни шутили, что, мол, он сам как девчонка, вот они и общаются с ним, как с подружкой, но в душе завидовали.
Ка-ну последние пару лет был одержим идеей накачать мышечную массу. Его даже в шутку сравнивали с Долорес (да-да, той самой), хотя это было в корне неправильно. Долорес была жесткой и очень правильной, у нее был режим, которому она неотступно следовала, и это было для нее так естественно, словно было у нее в крови.
Ка-ну был живым и порывистым, всяческая рутина его угнетала, и, чтобы соблюдать хотя бы некоторое подобие режима, ему приходилось прилагать уйму усилий.
Но занимался он старательно, в любую свободную минуту, мужественно игнорируя дружеские шпильки.
Правда, в последнее время он начал все более перегибать палку… и иногда с ним было просто невыносимо скучно.
– Лай-лай, а разве ты сегодня не дежурная? – спросил я, как бы, невзначай.
– А я поменялась, – отозвалась та.
Поменялась она, как же! За Антика-то она дежурить потом не собирается.
– И с кем же? – я продолжал косить под дурачка.
– С Антуаном.
– С Антуаном? Он, вообще-то, сегодня итак дежурил на воротах.
Лай-лай повернулась ко мне и раздраженно проговорила:
– Юссариан. Это наше с ним дело.
Я не сразу нашелся, что ответить. Пока думал, в коридоре женского крыла послышался топот и смех. В холл влетела Мэу и радостно "представила" Айяту.
Ее вел под руку Ка-ну, гордясь выпавшей ему честью и улыбаясь во все зубы.