90-е: Шоу должно продолжаться 12
Шрифт:
Ну да, первым моим порывом было, конечно же, отшить водятла. Но пока я открывал рот, у меня в голове промелькнуло несколько кадров из всяких клипов рокеров посреди пустынных пейзажей. Я замер, а потом вдруг уверенно кивнул.
— Да, можем, отличная идея, братан!
Хлопнул его по плечу и сорвался с места.
И как-то резко заразил «ангелочков» энтузиазмом, на пальцах в трех словах объяснив, что я имею в виду.
Ну да, равнинная часть Новокиневской области — это не Гранд-Каньон. А камазы дальнобоев — не гигантские американские траки. Да и я не Стас… Но возникший в голове концепт прямо-таки захватил и меня, и ангелочков.
— Да что
— Звук будет не очень, конечно, — сказал Вадим мне вполголоса, когда парни взялись за инструменты. — Но идею твою я понял.
«Цеппелины» вместе с тарелками высыпали из кафешки. И даже суровая местная Сара Коннор не возражала. Вышла вместе с ними и стояла на крыльце, привалившись к косяку.
«А может и не нужно будет ничего переснимать», — подумал я, прильнув к видоискателю. Звук только перезаписать. А вот свет шикарный. Перистые облака пополам чуть рассеивали яркие лучи, яркости хватало для вполне такой сочной картинки. Звук надо будет перезаписать, понятное дело. Но вот видеоряд…
Есть какой-то непередаваемый шарм в любительской видеосъемке. Отдельный такой вид искусства. Спонтанный концерт на парковке грузовиков. И суровые мужики эти в кепончиках и с папиросами. Я задержался стеклянным глазом камеры на их примолкшей компашке.
Когда Астарот с Надей замолчали, и музыка стихла, меня прямо-таки резануло пронзительностью момента. Внутри даже задрожало все. И на глаза слезы навернулись.
— Ну вы, блин, даете… — тощий водила медленно захлопал в ладоши. И остальные водилы к нему присоединились. Я нажал на стоп и опустил камеру. Не факт, что это будет видеоклип в будущем, конечно. Но это явно то, что стоит запомнить. И зрителей немного. И не за деньги. Музыка ради музыки.
Я посмотрел на «ангелочков». Лица были все еще усталые. Помятые после неудобной ночевки и долгой тряской дороги. Но глаза сияют. Астарот улыбается от уха до уха. Обнял Надю за плечи. Бельфегор прикрыл глаза и, кажется, внутренне боролся с желанием обнять свой поливокс. Кирилл щурился на небо. Бегемот самодовольно надулся и смотрел на меня с видом: 'Ну скажи, мы же крутые? Крутые?! Макс покачивал гитарой и смотрел вниз. И тоже улыбка на губах.
— … а я тогда говорю: «А можно мне добавки?»
— … он говорит: «Выходи за меня замуж!» А я ему: «Ага, только школу закончу!»
— … и прикинь, если вот в том месте, где статуи, поставить такой конус из картона и поджечь…
— Да не, это надо со Стасом поговорить, вдруг не получится? Это же с вертолета какого-то надо снимать…
— Надо с отцом поговорить, чтобы он задник оформил…
— … лучше я новую песню напишу, у меня идея появилась…
Пазик все так же трясло, как и до этого кафе. Даже, может, хуже. Асфальт в этих местах был эпизодическим, основная часть дороги была раздолбанной грунтовкой. И с одной стороны, вроде и хорошо, что дождей давно не было. С другой — приходилось наглухо задраивать все окна, чтобы не дышать пылью. Хрен знает, что за конструкция такая у пазика. Такое ощущение, что его открытые окна работали как пылесос, затягивая окружающую атмосферу вовнутрь. А если закрыть окна, то солнце моментально его накаляло, превращая в
Но это все уже никого не волновало. Вторая часть дороги, после кафе «Бродяга», разительно отличалась от первой. До обеда мои орлы и орлицы в основном молчали, пытались дремать или просто сидели с чуть отупевшими от тряской дороги и недосыпа лицами. Зато сейчас трындели, размахивая руками, вскакивали со своих мест, повисая на поручнях. Ржали, когда автобус подпрыгивал на очередной кочке или начинал вибрировать на очередно «стиральной доске». И сыпали идеями. И планами на будущее.
«Хороший борщ у Сары Коннор», — подумал я. Понятно, что дело было не совсем в борще. Хотя кормили в «Бродяге» на самом деле неплохо. Борщ был густой и с мясом. Котлетки — увесистые. Пюрешка — густая, и в нее явно не пожалели сливочного масла.
Короче, нормальный обед. Явно то, что надо.
Ну и концерт наш внезапный сыграл свою роль, конечно. Ну да, концерт был коротенький, на три песни. Дольше расставлялись. Но этого хватило, чтобы суровое водительское братство «ангелочков» зауважало. И пока те обедали, крутились вокруг, наперебой представлялись, жали руки. Кто-то рассказывал про своего охламона-сына. Кто-то зазывал в гости в какое-то Бороданово. Мол, приезжайте, парни, вам там всегда будут рады, хлеб-соль, все такое.
Вдохновляюще, в общем.
Зарядило подсевшие батарейки энергией. И ее даже хватило до самого Шушырино. В деревню мы въехали с радостными возгласами.
— Ой, смотрите, там свиньи!
— Ой, это прямо такой же гусь! Я в детстве от такого же бегал, он щипался!
— А я козу называл чертом!
— Качели, офигеть! Я такие только в кино видел!
— В каком еще кино?
— А я не помню! Что-то про советскую деревню. Там такие же были!
Все-таки Волчайск, несмотря на обилие одноэтажных домов, ощущался как город. Ну, городок. Может быть, тут дело в моем внутреннем восприятии, конечно. Я его видел в будущем. Когда на сопках по соседству откроется горнолыжная база, в центре вырастет парочка стеклянно-зеркальных торговых центров, а бренд «волчайское пиво» станет весьма раскрученным. Сейчас до этого далеко, но все равно было какое-то ощущение… Хотя может это меня просто Шуширино на контрасте на такие размышления навело. Вот уж оно-то было стопроцентной деревней. Здоровенной, да. Райцентр все-таки. Пешком обходить точно устанешь. Но вайбы были прямо каноничные.
Здесь люди заговаривали чуть ли не за километр. По улицам бродила разнообразнейшая живность. Начиная от привязанных к колышкам коз, заканчивая компашкой упитанных свиней, залегших в обширной луже. Непонятно, кстати, откуда взявшейся. Дождей последние дни не было.
Колодезный сруб с помятым ведром.
Телефонная будка, притулившаяся у деревянного столба.
Бабульки в платочках.
Качели эти… Рядом с ними дети копошаться, но доска слишком тяжелая для них, Аттракцион явно на взрослых рассчитан.
И спешащий в нашу сторону Степан.
— Володя! День добрый! — он помахал рукой еще от сельпо, которое было на другой стороне просторной площади. Пазик наш мы остановили прямо возле клуба. — Галка-то приболела! Панкреатит же у нее!
Кричал он это на всю деревню, разумеется. Продолжая стремительно приближаться к нам.
— Так чо говорю-то! — он остановился, отдуваясь, и облокотился на вилы, которые зачем-то волок в руке. — Галка хотела сама прийти вас встречать, но я ее уложил и велел не вставать. Ключ от клуба забрал только. Без нее, мол, управимся. Так ведь?