90-е: Шоу должно продолжаться – 5
Шрифт:
– Не звезди, мы там навели порядок после себя, – усмехнулся я. – Даже сортиры помыли!
– Ой, да что вы там навели, смех один! – Колямба хлопнул себя по жирным ляжкам. – И вообще, мы же с тобой договаривались…
– Да ладно, ладно! – засмеялся я. К этому повороту событий я был полностью готов, Макс предупредил, да и сам я тоже не без глаз, ясно же, что за человек Колямба. – Договаривались. Проба пера, и все такое. Но я должен был попытаться, ты же понимаешь?
Я подмигнул и широко улыбнулся. Напрягшийся, было, Колямба расслабился и выдавил из себя смешок.
– Поэтому дальше
– Честно – это хорошо, – проговорил Колямба и вздохнул. – Без ножа ты меня режешь, Вовчик, вот что!
– Без ножа – это если бы я пятьдесят затребовал бы, – хохотнул я. – Хотя, кстати, пятьдесят – хорошо, да. Если пятьдесят, то тогда я беру на себя все гонорары, уборщиц и прочую техническую часть, вроде электриков, звуковиков и охрану. А?
– Ааа! Черт с тобой! – Колямба стукнул ладонью по столу. – Уболтал ты меня, языкастый. Двадцать процентов, так двадцать. Только вот еще что… У меня есть еще один человечек, вроде тебя. Тоже с идеями всякими. И думаю я, что мы с вами это овощехранилище поделим. Половина времени – твоя, половина – его. И устроим между вами, так сказать, соцсоревнование. Ну а победитель где-нибудь к лету получит все помещение целиком. А? Как тебе?
– Справедливо, – кивнул я. – Только делить по-честному. Два уикэнда в месяц мне, два ему. Третий – разыгрываем на камень-ножницы-бумага.
– Уикэнды, слово-то какое, – фыркнул Колямба. – Ладно, по рукам!
Мы пожали друг другу руки. И когда я направился к двери, на столе Колямбы опять затрезвонил телефон.
«Как-то он легко согласился, – думал я, неспешно гуляя в сторону своей новой квартиры. От офиса Колямбы до нее было вообще рукой подать. Считай что, перейти дорогу и свернуть на неширокую Транспортную, которую, не зная, что она там есть, можно было и не заметить. Потом пройти мимо стекляшки, вокруг которой ввиду не очень холодной погоды тусовались любители безыдейно принять на грудь, свернуть во двор, и вот я и дома, собственно. Примерно в том часу, в котором и планировал. Как раз должен был заскочить евин отец, чтобы поговорить по душам и подробно разъяснить, какие у меня теперь права и обязанности.
Подумав, завернул в «стекляшку» под неодобрительными взглядами местной «богемы». Прикупить бутылочку «алиготе». Пусть будет, иной раз для серьезного разговора требуется.
– Восемнадцать-то есть тебе? – неприветливо спросила продавщица, оглядывая меня с головы до ног.
– А я для папы! – гордо заявил я и засмеялся. – Да совершеннолетний я, не волнуйтесь. А вас разве наказывают, если вы несовершеннолетним алкоголь продаете?
– Да кому сейчас какое дело, кому я продаю, – вздохнула продавщица. – Хоть в детский сад, лишь бы деньги платили… Чего тебе, говоришь, портвейна?
– Алиготе, – сказал я.
– Хм… – продавщица посмотрела на меня долгим взглядом. Я бы даже сказал, одобрительным. Сняла с полки зеленую бутылку с неяркой этикеткой, поставила рядом с кассовым аппаратом. – Сынок у меня твоих лет же, школу закончил прошлым летом. Работать на склад подвизался, а как деньги появились, закладывать начал. Как придет
– Да я правда не для себя, – усмехнулся я. – Я же спортсмен. Просто вдруг в гости кто придет, мало ли…
– Ну хорошо, если так, – она вздохнула.
– Спасибо за заботу, – улыбнулся я. – Хорошего вам вечера!
Я забрал бутылку и шагнул к двери. У выхода оглянулся и помахал рукой. Не смог пока отделаться от желания причинять добро, захотелось, чтобы уставшая продавщица улыбнулась. И она улыбнулась. Только улыбка вышла грустная очень.
Леонид Карлович уверенно прошел в мою комнату и, уверенно же, уселся в кресло. Явно привычное место, прямо по-хозяйски так плюхнулся, не выбирая. Одобрительно посмотрел на бутерброды на журнальном столике и коробку «птичьего молока». Вино я на столик выставлять не стал, разве что сам спросит.
– Вот что, ты парень взрослый и на вид вроде умный, так что не буду всячески вилять и ходить вокруг да около, – с минуту помолчав, сказал отец Евы. Что-то в нем как будто неуловимо так поменялось. Вроде те же очки, та же жилетка… Но если дома он был такой интеллигентный увалень, к жизни неприспособленный и простодушный, то сейчас передо мной сидел… хм… босс. Плечи расправились, в глазах – этакая хитринка чуть сумасшедшая. – Давай я сразу скажу тебе, чем занимаюсь, и если вдруг тебе это покажется неправильным или похабным, то мы просто полюбовно распрощаемся, и надеюсь, ты забудешь об этом разговоре. Хотя бы для блага Евушки. Хорошо?
– Заметано, – кивнул я.
– Ты себе в общих чертах представляешь, что такое «фильмы для взрослых»? – спросил он и цепко уставился мне в лицо.
– Порнография? – с самым серьезным видом уточнил я.
– Ох уж мне это слово… – поморщился Леонид Карлович. – Порнография – это что-то из милицейских сводок или, там… историй про загнивающий запад. А у нас как? В СССР секса вроде как не было, а вот ишь ты, поди ж ты, оказалось, что на самом деле-то он есть. И им, вроде как, заниматься надо, а как – люди-то и не знают!
– Методические пособия по половым соитиям? – усмехнулся я.
– Шутишь, значит? – хмыкнул Леонид Карлович. – Ну раз не краснеешь до ушей и в обморок, как институтка не падаешь, значит имеешь некоторое представление, так?
– Ну да, видел… немного, – кивнул я.
– Ладушки, – с довольным видом кивнул Леонид Карлович и потянулся за бутербродом. – Ну как, нравится тебе квартира? Нормально устроился?
– Все отлично, – честно ответил я. – Шик-блеск, как в лучших домах Лондона и Парижа!
– Это хорошо, – снова кивнул Леонид Карлович. – Ну тогда перехожу, так сказать, к главной части нашего с тобой марлезонского балета…
Глава 3
– Понимаешь, какое дело… – подняв чашку с чаем начал Леонид Карлович. – Это там, за бугром индустрия фильмов для взрослых активно развивалась. И каждый начинающий деятель запросто может перенять чужой опыт. А нам, получается что, пришлось все с нуля изобретать. Тут ведь не повесишь объявление в газете, мол, требуются актеры, согласные заниматься сексом на камеру, так ведь?