90-е
Шрифт:
— ...Архитектура легендарная Талаат Харб улица была вдохновлен Парижем... — Медленно, постоянно путаясь, вещал араб.
Ну не знаю, в Парижах не бывал, но выглядит прикольно — строили во времена прокладки Суэцкого канала, поэтому богато-колониально. Лепнина, конечно, обшарпанная — ну так тут же песок и солнце! Прогулялись по окружающим центральную улицу переулкам, полюбовавшись очень милыми особнячками в английском стиле.
В завершении тура по Талаат Харб посетили площадь Тахрир — куча машин, народу, грязища, пылища! — где меня удивило огромное здание, построенное в явно читающемся стиле "Советский ампир". Спросил — так и есть, называется "Могамма",
Совершили неторопливый променад по набережной — "наш" араб покрикивал на пытавшихся докучать нам зазывал многочисленных "летних" кафе и шашлычных. Доктор Каннан настоятельно просил нас воздержаться от употребления местных кебабов, и мы ему верим — он же индийский врач, а они по мастерству уступают только евреям. И доктору Сугаваре — долгих тебе лет жизни, человечище, руки твои золотые — трижды меня с того света вытащил.
Добравшись до речного вокзала, дождались что-то самую малость не дотягивающее до круизного лайнера и важно поплыли по водам великого Нила, любуясь красотами — в основном — высотками, и время от времени перемахиваясь с соседями по речному трафику, коих было великое множество. Понял, что Каир мне уже надоел. И это — с январскими, вполне комфортными климатическими условиями! Насколько же здесь невыносимо летом?
Внезапно "наш" араб начал ругаться с арабом-лодочником, показывая ему то два, то пять пальцев — и в последнем случае недобро так скалился.
Лодочник в ответ что-то тараторил с хитрой улыбочкой, показывая на лодку, берег, приподнял кусок палубной обшивки, продемонстрировав грязный, лязгающий движок — амортизация мол, инфляция.
— Простите, здесь часто бывает, что на берегу цена одна, а посреди Нила — другая! — Поклонился нам доктор Каннан.
Заверили его, что наоборот — такая трогательная зарисовка из жизни аборигенов добавила прогулке перчинки.
К счастью, дальше у нас был запланирован визит на Каирскую Телебашню — она так только называется, никакого телекоммуникационного оборудования в ней нет. Зато есть пафосный вращающийся ресторан на самой верхушке. Сидя на архитектурной доминанте Каира — высота башни аж 187 метров! — любовались вальяжно проползающей перед глазами панорамой города. Отсюда даже видно пирамиды — они начнаются прямо на границе Каира.
Далее посетили образцово-показательную мечеть — внутрь не пошли, и такую же образцовую церковь Курдов — не пошли и в эту, ограничившись фотографиями на фоне.
Последний на сегодня пункт назначения — Египетский музей, оказавшийся никчемно маленьким — его строили еще во времена, когда в Египте не особо занимались археологией, и реального масштаба никто не представлял, поэтому почти все накопленные за десятилетия артефакты либо в запасниках, либо в других — в том числе заграничных — музеях.
Глядя на мумию (за вход в зал мумий нужно доплачивать, как и за фото- и видеосъемки), вдруг осознал, насколько я безкультурное быдло. От меня — рукой подать, буквально полчаса
— Когда вернемся, походим по музеям? — Спросил я Хэруки.
— Я была во всех по нескольку раз! — Ненарочно пристыдила она меня, — Но совсем не против поработать для тебя гидом!
Отлично! Сразу по возвращению начинаем кампанию по моему духовному возвышению!
Остаток вечера провели в отеле — сначала в бассейне, потом — в ресторане — здесь он тоже наверху, с отличным видом на Нил, но не крутится.
Нам принесли лепёшки и что-то похожее на рассыпчатый плов, посыпанный зернами граната. Отдельно подъехала жаровня, в которой запекались шкворчащие жиром куски говядины. Повар в белоснежном колпаке, жонглируя ножами, виртуозно отрезал куски мяса, на которые указывал отец.
А вот на десерт мы заказали самое что ни на есть обычное мороженое.
***
— Ваа, мы правда поедем на верблюдах?! — Восторженно спросила заблестевшая глазками в разрезе "пустынного халата" — типа паранжи, только белый — Чико.
Такие же — на нас всех, поверх обычной одежды. Это чтобы проклятый песок не попадал куда не надо. Как только доплывем — потому что верблюды — корабли пустыни! — до первых дюн, придется надеть еще и очки. Ветер сегодня не особо силен, но на зубах уже ощущается легкий хруст — малая цена за возможность поглазеть на пирамиды!
Наш отряд "пустынников" благополучно попрощался с гидом-арабом навсегда еще вчера вечером — он пытался клянчить чаевые побольше (батя всю поездку ведет себя как Такеши Китано в фильме "Брат якудзы", безыдейно раздавая аборигенам стодолларовые купюры), но был с позором изгнан доктором Каннаном, к огромному нашему удивлению поколотившим бедолагу тапком. Видимо, что-то национально-индийское. А вот гайдзин-охранник, который вчера успел обезвредить пару воришек так, что мы этого и не заметили, отправился с нами.
— Здравствуйте, верблюд-сан! — Со счастливой мордахой (потому что глазки сощурены) сестренка погладила мохнатый транспорт там, куда дотянулась — по нижней части бока, — Братик, поехали вместе! — Ловко застолбила себе козырное местечко.
Расселись, нас связали в карван, и вожак-бедуин (возможно, даже настоящий!) повел нас через пески — очки вкл! — к возвышающимся над горизонтом пирамидам.
Ощущения от поездки на лошади отличались радикально. С одной стороны — по вертикали трясет меньше. С ругой — по горизонтали болтает больше. Галопировать на этой потешной горбатой зверушке я бы точно не отважился! Вот верблюд, в отличие от слонов, уже вонял как надо — слежавшейся шерстью и ночевкой в плохо почищенном загоне. Хорошо, что лицо прикрыто тряпочкой.
— Хе, это тушканчик!
— Он прыгает!
— Такой милый!!!
Дамам, похоже, тоже поднадоел городской отдых, поэтому восторженная реакция на представителей животного мира вернулась — в конце концов, по большей части за этим мы и прибыли в Африку! А пирамиды батя вобще добавил в список по принципу "смотреть — так сразу все!". Но жалеть не о чем, ибо выехали мы рано, и теперь перед нами — каноничные кадры всходящего из-за пирамид солнца. Красиво — жуть!
Чем ближе мы приближались, тем сильнее ощущался истинный масштаб древних строений, а доктор Каннан проявлял все больше энтузиазма — Гиза его конек, а Африка — так сказать, по совместительству.