95-й. Сны о будущем прошлом
Шрифт:
— Я же сказал: поговорю. Уж придумают что-нибудь.
Придумают. Наверное.
ПО БОРЬБЕ С МОЛОДЁЖЬЮ
Вечером позвонила мама. Бодра, как всегда:
— Оля! Завтра поедем линолеум покупать?
Я немного загрузилась:
— Мы завтра в администрацию идём, если после…
— В какую администрацию?
— Ну, по вопросам клуба.
— А-а, понятно.
— Часа в три, наверное освободимся. Нет, в полчетвёртого. На Сквер подъезжайте? К серому дому.
Это у нас условно так здание городской администрации называют, и
— Ладно. На Сквере в полчетвёртого!
29 апреля 1996, понедельник.
Назавтра, без двадцати два дня мы с Аней пришли к фонтану. Там уже кое-кто тусовался, кое-кто пришёл чуть позже. Ждали, как обещались, до двух. Собралась могучая кучка, человек пятнадцать.
Охранник на входе не сильно хотел нас пускать, но, по-моему, не из соображений безопасности, а потому что «ходят тут всякие, топчут…» Господин Беловестных увидел делегацию и, наоборот, обрадовался. Кажется, он и впрямь думал, что ролевой клуб — это фикция какая-то. Рассадил нас на стульях, на диванах. Начал расспрашивать об увлечениях, о планах. Тут наши активисты навыдавали ему такого, что у него, похоже, глаза на лоб полезли. Один план дивной ролевой игры по циклу легенд о короле Артуре чего стоил, да ещё в спонтанном сумбурном изложении.
Ну, ладно.
День города должен был случиться по утверждённому графику. И шествие должно было пройти через почти всю Карла Маркса, с заворотом на Ленина, круг почёта по Скверу Кирова — и дальше народные гуляния планировались по набережной. Говорят, движение перекроют вплоть до старого Ангарского моста, чтоб такая масса народу спокойно могла добраться (а, точно — в очередной раз напомнила себе я — дальше-то набережная пока не облагорожена, от Сквера до бульвара ещё дотопать надо). Там будет концерт, всякие детские штуки и прочее. Кто хочет — можно и там погулять тоже.
— А, может, нам совместить шествие и ещё одно мероприятие? Официальное открытие клуба?
— А вы уже привели помещение в порядок? — удивился Александр Фёдорыч, на что все хором начали хвастаться, как уже всё здорово, и как они чуть не пали смертью пьяных на покраске.
Я, конечно, подумала, что до идеальной картинки (как она у меня в голове есть) ещё как до луны пешком, но энтузиазм людям перебивать не стала.
Разговор постепенно свернулся на «приятно было с вами познакомиться» и «увидимся на мероприятии», народ поднялся и начал перетаптываться в сторону двери, и тут я сказала:
— Ребята, мне ещё кой-какие документы подписать надо, вы меня у фонтана подождите, если что. Кто уходит — я точно буду в субботу и, скорее всего, завтра после обеда. Можно с вечера звонить, уточнять.
…ЕСЛИ Б Я НЕ ЗНАЛА, ЧТО В НАШЕМ МИРЕ ЭТА ИДЕЯ ТОЖЕ ПРИСНИЛАСЬ ЧЕЛОВЕКУ*
*Реально, пришла во сне из вселенского потока,
прямо в готовом виде.
Но по порядку.
Кабинет опустел, а Александр
— Документы?
— Отмазка железная. Хотя, документы тоже могут случиться, — я пересела ближе к столу, — Александр Фёдорович, вы участвуете в праздничных мероприятиях ко Дню Победы?
Он всё ещё смотрел на меня настороженно:
— Естественно. Взаимодействуем с учебными заведениями в плане подготовки встреч с ветеранами, почётный караул старшеклассников у Вечного огня, возложение цветов к мемориалам, торжественная часть там же.
— Всё замечательно, — я собиралась выдать желаемое за действительное и немного волновалась, — Александр Фёдорович, наш город имеет уникальный шанс стать стартовой площадкой для новой народной инициативы, которая в следующем году пройдёт во всех городах России.
Вот это уже точно, потому что, даже если он мне сейчас откажет, я обязательно продавлю эту идею.
— Прямо во всех городах?
— Да. Так что можете войти в историю как основатель всероссийского движения.
Александр Фёдорыч сложил на столе сцепленные замком руки:
— Дело не в публичности, а в полезности. Слушаю вас.
Я ещё раз собралась с мыслями.
— Вы же в курсе, что достаточно долгое время после победы над фашизмом масштабное празднование — такое, чтоб с парадами — проводилось не ежегодно, а только в круглые даты: десять лет, двадцать и так далее?
По-моему, он был не очень в курсе, но покивал:
— Да-да, и что же?
— Так вот, в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году в Новосибирске вдовы ветеранов войны вышли на городское шествие с портретами мужей. Инициатива получила некоторый общественный резонанс, но за последующее десятилетие… как-то подзабылась.
— И вы предлагаете?..
— Мы предлагаем возродить эту замечательную традицию. Торжественное шествие.
Александр Фёдорович пожевал губами:
— Полагаю, что вдовы наших ветеранов далеко не все живы, а те, что живы — уже в достаточно преклонном возрасте для шествия…
— Да нет же, не буквально! Мы предлагаем акцию, которая охватит все слои населения, и в первую очередь — молодёжь! — я соскочила со стула и забегала по кабинету, увлечённо жестикулируя, — Подумайте, в каждой, в каждой нашей семье жива память о войне! Ветераны войны. Ветераны тыла.
— Ветераны тыла? — переспросил Беловестных.
Я вдруг сообразила, что забыла посмотреть, с какого года введён этот статус… Вот прокол! Как морозом со всех сторон дохнуло!
Но Александр Фёдорович сам меня и выручил:
— «Труженики тыла», вы имеете в виду?
Проверила я потом — новому утверждённому особым приказом статусу был едва год.
— Да. Всё верно. Я считаю, что это люди, которые вместе в фронтом ковали победу. И они достойны быть упомянутыми! Потом, смотрите: не только родственники! — меня прямо понесло, — Множество наших земляков ушли на фронт. У кого-то вообще не осталось родни. Что ж, не вспоминать их теперь? Да даже если и остались! Неважно! В каждой школе проводят классные часы, так?