990 000 евро
Шрифт:
– А «бумера»-то за нами нету. Отвалился ваш «хвост».
Мы все принялись всматриваться во всполохи огней за бортом, но лично я ничего обнадеживающего там не увидел. Впрочем, с моим зрением это наблюдение ни о чем не говорило, и я с надеждой уставился на Николь – она девчонка глазастая.
– Ну да, – спустя минуту-другую признала Николь. – Нет за нами никакого черного «бумера». «Хонда» едет, зеленая, «мерс» катит, серебристый, еще какая-то хня невнятная пилит, а «бумера» не видно. Гнал твой швейцар, цену себе набивал.
– Ага,
– А как же он все-таки тебя раскусил, ты объяснить не хочешь? На лбу у тебя вроде никакого стройбатовского клейма не видно.
Я в который раз за эти дни пожал плечами, и тут наш лимузин встал.
– Приехали, – крикнул нам из кабины водитель, и мы все повернули голову на голос.
Ганс показал толстым пальцем на кабину и негромко, но убедительно сказал:
– Вот кто нас сдал. Водилы и швейцары всегда заодно. И тусуются они вместе, пока господа гуляют.
Николь закусила губу и покачала головой:
– Этого водилу я больше года знаю. Это же Семен, человек Марка.
Ганс скривился:
– А мне и босс твой краснорожий тоже сразу не понравился. Липкий такой гнус, обходительный, тьфу.
Николь подняла голову и громко сказала:
– Вы, главное, не забывайте, на чьи деньги сейчас развлекаетесь. Пошли! Шоу маст го он!
– Шо? – удивился Ганс, но тут с обеих сторон распахнулись дверцы лимузина, а за ними показались озабоченные лица.
Мы с Гансом посмотрели друг на друга, одинаково тяжело вздохнули и полезли на выход.
Глава восьмая
«Дятел» оказался каким-то непростым заведением – сияющий неоном главный вход, облепленный возбужденной толпой, мы оставили в стороне, а прошли внутрь через скромный тихий дворик, оборудованный, однако, постом вооруженной охраны. В пути от машины до поста нас сопровождали двое мужчин в темных костюмах, явно знакомые с Николь – один из них, пока шел, даже пытался рассказать ей какую-то историю про общего знакомого, но она заткнула болтуна одним взглядом, с деланным испугом стрельнув глазами в меня.
Я подыграл ей, по-хозяйски приобняв ее за талию, а потом в ситуацию хорошо вписался Ганс, случайно или намеренно толкнувший плечом разговорчивого сопровождающего. Тот хоть и устоял на ногах, но с Николь больше не фамильярничал.
Во дворе нас приняла другая пара мужиков, но эти биороботы вообще не раскрывали ртов и даже, по-моему, не дышали – они просто шли впереди, показывая дорогу, притормаживая, если мы отставали, и резко набирая ход, если мы догоняли их широкие спины.
Мы не задержались внизу и прошли в какой-то футуристического вида лифт, больше похожий на стартовую площадку после падения на него очередного «Челленджера». В лифте мы наконец остались втроем, и тогда мы с Гансом, не сговариваясь, обратились к Николь с вопросом:
– Что дальше?
Николь, закусив губу, смотрела
– Нет сети. Приплыли. Похоже, дальше нас ждет маленький пушной зверек. Здесь только пять вип-лож, и платить за них надо сразу.
Двери футуристического лифта распахнулись и на площадке нас встретила невысокая девушка в костюме зайца.
– Добрый день, дорогие гости, – сказала она, изобразив на лице сложную мимическую конструкцию из вежливой улыбки и настороженной гримасы. – Вы действительно заказали столик на третьем ярусе? Тогда, пожалуйста, назовите его номер.
Я посмотрел на заметно побледневшую Николь и понял, что пора брать ситуацию в свои руки.
Я прошел из лифта вперед, потом, не глядя, нащупал в кармане пиджака свою банковскую карту и показал ее девушке-зайцу:
– Я Михаил Прохоров. Мне и моим друзьям нужна здесь вип-ложа. Будьте любезны, проводите нас туда.
У девушки вдруг задрожали губы – было видно, что она поняла, кто я такой.
Еще хорошо было видно, как она годами мечтала о такой встрече, представляя себя и меня в интересной обстановке элитного клуба.
– Да, конечно, – осипшим голосом ответила она, улыбаясь уже по-настоящему приветливо. – У нас как раз еще есть свободная вип-ложа. Однако по правилам нашего заведения должна предупредить вас, Михаил Дмитриевич, что мы сразу спишем с вашей карты восемьдесят тысяч рублей за бронирование. Пойдемте, пожалуйста, вон туда, дорогой Михаил Дмитриевич… – Она бормотала еще какие-то учтивые слова, но никто из нас их не слушал, мы просто шли за ней по темным коридорам и незаметно толкали друг друга локтями, торжествуя победу.
Возле отделанной золотом двери с надписью «пять» девушка-заяц нас покинула, пообещав прислать метрдотеля, а мы вошли в треугольную ложу, где уже был сервирован стол на шесть персон, выставленный вдоль балконного ограждения. Еще два кожаных дивана стояло возле каждой из стен.
– Фу, как же я тут с вами задолбался, – сообщил нам Ганс, плюхнувшись в кресло у самого барьера и вытерев вспотевшее лицо.
Потом он, брезгливо поморщившись, взглянул вниз, на колыхающуюся толпу завсегдатаев, шумных и потных посетителей, в очередной раз прорвавшихся в самый дорогой столичный клуб, и едва не плюнул туда – удержали его лишь тяжелый взгляд Николь и мой тычок в печень.
– Сиди уже тут ровно, дуболом, – сказала ему Николь и встала посреди ложи, цепко оглядываясь по сторонам.
– Три камеры вижу. Две точно работают, вон, как лампочками моргают, заразы, – тревожным шепотом сообщила она мне, тыча красным ногтем по углам, и я действительно увидел все три камеры, закрепленные на стандартных кронштейнах и даже не слишком тщательно замаскированные от случайных взглядов.
Потом она вдруг шагнула к стене и отворила невидимую доселе дверь:
– О, да тут персональный туалет. Мальчики, я скоро, – сообщила она нам и исчезла за дубовыми панелями.