999999999 маны. Том 4
Шрифт:
Недоверие к человеку может вызвать долгий перечень вещей. Однако мало кто будет спорить с тем, что просьба распотрошить мирно покоящееся в склепе тело — находится где-то рядом с вершиной этого списка.
— Господин Ротт, мне кажется, что самую малость испачканные руки — довольно маленькая плата за то, что может предложить сила Люция, — она сделала паузу. — К тому же, он сам бы так и поступил, не раздумывая.
— Я не Люций, — чёрт пойми как работают эти старики, однако в них всегда прослеживается свойство приписывать
— Если что, я здесь не один с Уроборосом, — я улыбнулся. — Но осквернять трупы нужно именно мне. Не находите странным?
Ладно, допустим, я становлюсь параноиком. Однако учитывая тот остросюжетный сериал, в который превратилась моя жизнь, это даже не было плохо. Понятно одно — я буду полным дураком, если попытаюсь вобрать в себя силу Императора не разобравшись толком что к чему. То, что сама Дюбуа не сделала этого ни при первой возможности, ни за столько лет, прошедших с тех пор, красноречиво говорило об этом.
— Понимаю, к чему вы клоните. Будучи моложе, я попросту боялась. Такой… ноши, такой ответственности. А затем, когда стала старше…
Дюбуа выгнула руку и задрала рукав. Морщинистая кожа в некоторых местах перетекала в блестящий в тусклом свете металл. Она постучала пальцем по запястью, то отозвалось приглушённым звоном.
— Мне очень много лет, господин Ротт, — её усмешка стала слегка кривой и горькой. — Больше, чем вы в своём возрасте можете себе вообразить. Во мне больше металла, чем в долбаном монетном дворе.
— Протезы? — в эту часть я ещё мог поверить, а вот в первую — ни на грамм. Дюбуа боится ответственности и власти? Можно подумать, она и так ей не обладала почти всю жизнь.
— Протезы, — грустно кивнула Дюбуа. — И с каждым годом их больше и больше. Они напитаны чужой силой — не моей, и я не знаю, как эта сила себя поведёт, если я попробую сделать подобное. Уже не говоря о том количестве скверны, с которой борется Люций. Возможно, и даже скорее всего, меня просто разорвёт на куски изнутри.
Я удивленно приподнял бровь, услышав моё любимое, чтоб его, слово.
— Скверны? Обычно после смерти пробуждённых в них не остаётся никакой силы, она вся оскверняется. Вы же не хотите, — я сощурился, — чтобы я поглотил чистую скверну?
Это мы уже проходили. Но задать наводящий вопрос никогда не бывает лишним.
— Обычно так и происходит, — согласилась Дюбуа, — Вот только Император, с какой стороны не посмотри, не был «обычным», господин Ротт, — старушка с гордостью улыбнулась. — Как бы ему не хотелось верить в обратное… Люций — первый пробуждённый, и, возможно, сильнейший из всех. Его сила ещё борется, потому что несёт отпечаток его личности, а Люций бы боролся до конца.
Я чуть не поперхнулся воздухом. Сдерживать скверну остатками силы воли… даже после смерти? Либо этот Люций и правда был очень крутым мужиком,
Опыт подсказывает сначала рассчитывать на второй вариант.
— Жаль, конечно, что я не смог с ним познакомиться… — пробормотал я.
В этом была частичка правды.
— Да, — мило улыбнулась Дюбуа, снова нацепив свой образ доброй старушки. — Думаю, вы бы нашли общий язык. В ваши годы… он был в точности как вы. Такой же… яркий, упрямый, горящий своими идеями…
Она покачала головой.
— Наверное… если бы у нас был бы ребёнок, он был бы похож на вас. — произнесла она больше мечтательно, нежели сожалея.
Это уже было странно. Дождавшись, пока старуха окончит предложение, я демонстративно повертел головой по сторонам.
— Если бункер… гробница… служит как небольшое поле боя Императора и скверны на веки вечные, значит, это место должно быть защищено от скверны лучше, чем все кладбища Альянса Пяти, вместе взятые?
— Лучшей защитой из возможных, господин Ротт, — в голосе Дюбуа послышалась неиллюзорная гордость.
Я заинтересованно нахмурился. Нет, я не обольщался — если я здесь умру, то никакая защита не выдержит, и всё выльется наверх, в самый центр столицы. Но ведь лежащее передо мной тело — тоже сосуд…
— Но такой сильный пробуждённый, как Люций… получается может выдержать очень большое количество скверны, раз так долго с ней справляется?
Поклясться могу, что будь мы в мультике, над моей головой загорелась бы лампочка.
Дюбуа посмотрела на меня так, словно я обматерил её Люция, а не задал простой вопрос.
— Разумеется, — она фыркнула, — Но он достоин куда большего, нежели вечной бессмысленной борьбы.
Я задумчиво поглядел на старуху, потом на фотографии. Вот Император вместе с женой и детьми — в простой одежде, кажется, где-то на отдыхе. Вот он на открытии Мемориала Вечной Славы, на том самом месте, где когда-то произошла Кайзербергская Бойня и где он получил все свои способности. Вот на каком-то лётном поле, и рядом с ним одноместные самолёты — интересно, а это здесь к чему?
Впрочем, я не просто рассматривал фотографии. Это помогало мне свести кое-что воедино.
«Он достоин куда большего». «Наш ребенок был бы похож на тебя».
Я удержался от того, чтобы хмыкнуть.
Случайно найденный человек с Уроборосом не может быть надеждой на спасение Империи — слишком сложно было просчитать, что именно сейчас старуха найдёт меня, что всё сложится так, как сложилось. Значит, у неё есть другая цель… и до этого момента я никак не мог сообразить, какая.
Но теперь туман прояснился. В частице силы не было оттиска сознания Императора, не так ли? Там было само это сознание… оно до сих пор боролось со скверной внутри себя — и успешно выигрывало. А отказалась Дюбуа от этой ноши, потому что…