А был ли мальчик (част 1-6)

Convallaria Majalis

– - Я уверена, что все будет хорошо.

– - Я боюсь за тебя.

– - Знаю. Не надо. Все будет хорошо, -- повторила я, обнимая папу, и отмечая мимоходом, что уже достаю ему макушкой до подбородка.
– - Все будет хорошо...

На следующий день меня вызвал директор. Предвкушая мармелад и лапшу на ушах, я назвала гаргулье пароль и оказалась в кабинете. Он опять был захламлен, и я удивилась проворности, с которой Дамблдор натаскал сувениров взамен конфискованных Малфоем.

– - Ну, Гарри, как тебе живется?

– -

Вашими молитвами, -- не удержалась я.
– - Все просто замечательно, особенно Турнир -- столько новых впечатлений!

– - Ты ведь не принимаешь помощи от кого-нибудь из преподавателей или устроителей? Не все их намерения могут оказаться честными, -- сверкнул младенчески-чистым взглядом Дамблдор.
– - Я хотел бы показать тебе кое-что. Ты уже имела дело с Омутом Памяти?

– - Нет, -- соврала я, не моргнув глазом.
– - А что это?

Директорский Омут был украшен рунами по ободу и инкрустацией из сапфиров и рубинов. Насколько я разбиралась в рунах и магической минералогии, смысловой нагрузки украшения не несли.

– - В этом Омуте можно просмотреть чужие воспоминания. В данном случае -- мои.

Он вытянул из виска серебристую нить и поместил ее в чашу.

– - Наклонись над Омутом и погрузи лицо в воспоминание, -- велел он. Я так и сделала, и оказалась сидящей на скамье в среднем ряду амфитеатра. Внизу, в центре, на привинченном к полу кресле сидел Каркаров -- еще не седой, одетый в рваную грязную мантию. Его ноги и руки опутывали цепи. Захлебываясь от страха, он говорил и говорил, а у меня волосы поднимались дыбом от описания преступлений, совершенных Пожирателями. Лестранжи, Долохов, Руквуд -- их преступления проходили у меня перед глазами нескончаемой чередой, пахнущей кровью и болью.

Каркарова увели, последнее, что он успел поведать -- деяния Малфоя-старшего и Снейпа. На скамье подсудимых его сменяли Пожиратели, один за другим. Не было только папы и Люциуса -- они уже были оправданы, как узнала я из реплик Дамблдора, сидящего рядом со мной как зритель, и Бартемиуса Крауча, представителя обвинения. Предпоследним место в кресле занял Людо Бегмен, узнанный мною с превеликим трудом. Он был, не в пример нынешнему, мускулист и строен, и нос его еще не был расплющен бладжером -- до назначения в министерстве Бегмен был профессиональным квиддичным игроком.

Бегмена оправдали.

Последними были четверо: юноша лет восемнадцати-двадцати, светловолосый и светлоглазый. Он был напуган так, как никто из его предшественников, и трясся в своем кресле как студень. Вторым был худощавый средних лет колдун, чьи губы только нервно подергивались, третьим -- плотный мужчина, глядящий на Крауча пустыми глазами. Четвертой была черноволосая женщина, сидящая в своем кресле, как на королевском престоле. Ее лицо напомнило мне Сириуса, и я решила, что это его кузина Беллатрикс.

Крауч поднялся и посмотрел на заключенных. Лицо его исказила лютая ненависть.

— Вас

доставили в Совет по магическому законодательству, — громко и ясно произнес он, — чтобы вынести приговор. Вы обвиняетесь в преступлении, гнуснее которого...

— Отец, — крикнул юноша, — отец... пожалуйста...

— ... этот зал еще не слышал. — Крауч повысил голос, чтобы заглушить слова сына. — Мы выслушали свидетельства, доказывающие вашу вину. Вы все обвиняетесь в том, что похитили мракоборца Фрэнка Лонгботтома и подвергли его заклятию Круциатус. Вы думали, что он знает, где находится ваш исчезнувший хозяин, Тот-Кого-Нельзя-Называть...

— Отец, я в этом не участвовал! — еще громче крикнул прикованный к креслу юноша. — Клянусь тебе! Не отправляй меня опять к дементорам...

— Вы также обвиняетесь в том, — надрывал голос мистер Крауч, — что, не узнав ничего от Фрэнка Лонгботтома, вы подвергли заклятию Круциатус его жену Алису Лонгботтом. Вы намеревались вернуть власть Тому-Кого-Нельзя-Называть, чтобы продолжать сеять зло, чем вы, без сомнения, занимались, пока ваш хозяин был в силе. И я прошу присяжных...

— Мама! — воскликнул юноша. Хрупкая маленькая волшебница, сидевшая рядом с мистером Краучем, билась в рыданиях. — Мама! Останови его! Мама, это не я, клянусь, это не я!

— И я прошу присяжных, — крикнул Крауч во всю силу легких, — тех, кто как я, считают пожизненный срок в Азкабане заслуженным наказанием, поднять руки.

Присяжные единогласно поддержали обвинителя. Зрители захлопали, на их лицах застыло мрачное торжество. Юноша, срываясь на визг, крикнул:

— Мама, нет! Я не делал этого, не делал! Я ничего не знал! Не отправляйте меня туда!

Дементоры влетели в зал. Трое взрослых узников поднялись с кресел; Беллатрикс, взглянув на Крауча из-под тяжелых век, воскликнула:

— Темный Лорд вернется, Крауч! Можете запереть нас в Азкабане! Мы и там будем ждать его! Он освободит нас и осыплет милостями! Мы одни остались ему верны! Старались найти его!

Светловолосый юноша пытался вырваться из рук дементоров. Но весь зал, и даже я, чувствовал — дементоры высасывают из него силы. Со скамей неслись насмешливые выкрики, многие вскочили на ноги. Беллатрикс быстрым шагом вышла из зала, а юноша все продолжал неравную борьбу.

— Я твой сын! — крикнул он, бросив умоляющий взгляд на Крауча. — Я же твой сын!

— У меня нет сына! — Голос Крауча перекрыл все остальные звуки, глаза почти вылезли из орбит. — У меня нет сына! — повторил он.

Худенькая волшебница захлебнулась рыданиями и обмякла без чувств в кресле. Крауч, казалось, этого не заметил.

— Уведите их! — крикнул он дементорам, брызжа слюной. — Уведите немедленно, и пусть они там сгниют!

Вынырнув из воспоминания, я покачнулась и ухватилась за стол. Зачем он мне все это показал? Чего хотел добиться?

– - Иди, Гарри. Ты предупреждена.