А был ли мальчик (част 1-6)

Convallaria Majalis

* Сэр Галахад -- один из рыцарей Круглого стола, воплощение целомудрия.

Глава 10

Ничто не может длиться вечно. Каникулы закончились, мы возвратились в школу и снова попали под власть Амбридж. Та лютовала пуще прежнего, дошло до того, что инспекторша взяла за обыкновение звать к себе на чай студентов и допрашивать, подливая Веритасерум -- чтобы узнать, кто чем дышит. Полетели головы: нелояльным запретили писать домой и пользоваться палочкой вне класса. Старостам предписывалось по окончанию занятий отбирать палочки у провинившихся и хранить

у себя до следующего утра, отдавая после завтрака. Все это не добавило Амбридж популярности, но открыто выступить против нее никто не решался. Близнецам пришлось туго -- желающих купить блевальные батончики и конфетки-кровь-из-носу было мало, поскольку в учебное время коридоры опутывались сигнальными чарами, и все, не имеющие права находиться там, подвергались ее пристальному вниманию.

Две недели спустя всех потрясло ужасное известие: из Азкабана сбежали заключенные. Цвет пожирательской компании: Лестранжи, Руквуд, Долохов, МакНейр... Полагаю, Люциус был очень рад снова увидеть давних соратников. Как ни странно, никаких особых мер для задержания беглецов министерство не предпринимало. Как призналась нам Тонкс, их искали настолько вяло, будто сбежавшие были карманными воришками. Никаких тебе дементоров, никаких аврорских постов -- только листовки в витринах магазинов.

Когда меня вызвал для разговора Дамблдор, я уже примерно представляла, о чем пойдет речь. Действительно, стоило мне предстать пред его ясные очи, как тот указал мне на кресло и изрек:

– - Ты должна быть очень осторожной, Гарри!

– - Да, директор, -- покорно отвечала я, прихлебывая чай.
– - Скажите... Вы думаете, они попытаются вернуть... Его?
– - в голосе строго дозированный страх и надежда на то, что ответ будет отрицательным. Ну-ка...

– - Нет, Гарри.

Вздох облегчения -- и немедленно ужас в круглых глазах, когда Дамблдор произносит:

– - Он уже вернулся.

Я даже позволила себе уронить на пол чашку с чаем -- так, чтобы пролитая жидкость не попала на мои новые замшевые ботиночки. Дамблдор едва заметно скривился, наверное, в сотый раз пожалел о том, что когда-то имел неосторожность подвести под пророчество такого глупого ребенка, как я.

– - Пока что он собирает силы. Я предполагаю, что во время последнего испытания, когда ты была ранена, кому-то из его слуг удалось заполучить твою кровь -- и провести ритуал воскрешения.

– - Он жив столько времени? Почему вы мне не сказали?
– - немного гриффиндорского возмущения. Дамблдор поцокал языком:

– - Гарри, Гарри... Я не хотел спешить и пугать тебя прежде времени. Тебе не следует беспокоиться: здесь, в школе, тебе ничто не угрожает. Я просто хочу, чтобы ты была осторожна, когда окажешься вне ее стен. Было бы замечательно, если бы ты осталась здесь на летних каникулах.

– - Но, может, авроры до тех пор поймают сбежавших, -- пролепетала я таким голосом, что мне самой стало противно.

– - Увы, Гарри, мы больше не можем быть уверенными в лояльности министерства. Начинаются трудные времена, и я не могу сказать, сколько времени у нас есть, прежде чем... Волдеморт решит сделать решающий шаг.

– - Господин директор!
– - я вскочила с кресла.
– - Что же нам делать?

– - Успокойся, Гарри. Прежде всего тебе нужно учиться. Неужели ты думаешь, что мы просто оставим тебя один на один с Волдемортом? Ты -- наш символ,

наша надежда.

– - Наша?
– - глуповато переспросила я. Дамблдор прищурился:

– - Думаю, Северус рассказывал тебе об Ордене Феникса.

Я кивнула:

– - Он упоминал, что... Директор, Орден до сих пор существует?

Дамблдор снова поморщился и подтвердил:

– - Конечно, существует. Сейчас мы делаем все возможное, чтобы собрать необходимую информацию. К сожалению, после публичного признания тебя своей дочерью профессор Снейп не может продолжать шпионить для Ордена - а ты, несомненно, знаешь, что именно это он делал в первую войну.

А мне ни капельки не жаль, представьте себе...

– - Если бы нам удалось заполучить другого Пожирателя, вхожего в приближенный круг, это очень облегчило бы нам задачу, -- закинул пробный камешек Дамблдор. Я притворилась валенком:

– - Но кто же согласится на такой риск? Папа говорил, что все они -- страшные люди! И им уж точно незачем переходить на нашу сторону.

Директор возвел очи горе и явно упомянул про себя Мерлина и Моргану. А потом терпеливо, как маленькому ребенку, повторил:

– - Я думал о приближенном. Втором после твоего отца человеке, которому доверял Волдеморт.

Я сделала заинтересованное лицо.

– - О Люциусе Малфое.

– - Ой, что вы, директор! Он отказал папе от дома и закрыл ему доступ к камину! Не думаю, что он согласится помогать. Драко с начала учебного года смотрит на меня, как на пустое место, хотя мы и дружили раньше... Мне кажется, что теперь они жалеют о прошлом, и ни за что не стали бы водиться с нами, имей возможность вернуть время вспять.

Именно "водиться" -- это слово произвело неизгладимое впечатление на Дамблдора. Я всегда полагала, что только маленькие девочки употребляют такие словечки, и для пущего эффекта старательно разгладила на коленях юбку. Если бы была помладше, то еще и ногами поболтала бы, но, увы, сделать вид, что мои ступни не достают до пола, не получалось. По-моему, Дамблдору понравилось -- иначе с чего бы он так скоро отпускал меня?

Интересно, неужели он всерьез рассматривал Люциуса как возможного шпиона? Или полагал, что мне удастся его уговорить? Надо будет рассказать Люциусу, пусть посмеется...

Больше директор не пытался поговорить со мной на эту тему, зато папу он обрабатывал с упорством и настойчивостью гоблина. Будь на месте Северуса человек с менее устойчивой психикой, то он уже давно сделал бы все, что от него потребовали -- лишь бы остаться в покое.

Между тем новости, которые сообщал нам Люциус, были неутешительными. Риддл медленно, но верно подминал под себя министерство -- и ни мы, ни Орден Феникса не могли помешать ему никоим образом. Фадж, будь он неладен, не желал признавать очевидного и страстно желал лишь одного: подольше остаться министром. Так что он закрывал глаза на безобразную работу подчиненных и требовал лишь одного -- чтобы все они делали вид, будто все идет самым лучшим образом, хотя сейчас британский магический мир больше всего напоминал мне молодящуюся старушку, стоящую одной ногой в могиле, но все еще румянящую щеки. Пол-Азкабана на свободе -- а министр дает благотворительный бал. Непонятно куда исчезают люди -- а министр пожимает плечами и рапортует, что в этом году гораздо больше наших сограждан решили выехать за границу.