А было все так…
Шрифт:
В один из дней первой недели работы в библиотеке мне испортил настроение архиепископ Петр (он же Николай Николаевич Руднев), заведующий читальным залом на общественных началах. Я уже упоминал, как озадачивал его в первые посещения библиотеки, когда просил посмотреть газеты на иврите и прибалтийских языках. Так вот, после закрытия читальни этот архипастырь выразил мне порицание за переход из лазарета в библиотеку. Он полагал, что я должен был остаться у Ошмана, чтобы максимально освоить основы медицины. Специальность медика всегда даст кусок хлеба с маслом, особенно в лагерях, утверждал Руднев, и приводил примеры, как переквалифицировавшиеся в лекпомов попы спасались в лагерях от тягот общих работ.
Я напомнил, что мне осталось меньше двадцати восьми месяцев, что после освобождения я сдам экстерном за среднюю школу и поступлю в университет, что мой тезис: сначала общее образование, потом специальное, что я хочу быть широко образованным человеком, а не узким специалистом, что… Руднев прервал меня:
– Какая
10
Журнал, издаваемый «Обществом политкаторжан» в СССР в 1921—1935 годах
Я крепко задумался, но все же решил, что в первую очередь – общее образование с упором на иностранные языки и другие гуманитарные предметы, тем более что меня все сильнее стали интересовать вопросы истории развития общества, философии и религии. Мне хотелось самому разобраться в хаосе событий в макромасштабе и их влиянии на судьбы людей. При этом надо форсировать занятия, пока я в таких благоприятных условиях, и немедленно составить план.
Шла вторая неделя работы в библиотеке. Я уже работал на абонементе, выдавал книги читателям, с интересом присматриваясь к ним и их формулярам, а они с интересом смотрели на меня, спрашивали меня по обычной схеме с дополнительным вопросом, сколько мне лет. Некоторые шутя спрашивали, почему я не в детской колонии, один я в Соловках или с родителями и т. п.
Один из первых, кто обратил мое внимание, был Измаил Фирдевс [11] . В абонементе было написано: национальность – татарин, должность – сторож, в графе статья – 58, пункты 2, 4, 6, 8, 10, 11. Такой набор статей назывался «букет». Список, по которому он брал книги, включал труды по истории, марксизму, литературоведению, мемуары и поэзию. Я поинтересовался у Григория Порфирьевича, кто это Фирдевс. Григорий Порфирьевич хитро усмехнулся: «Прочитай у Сталина „Марксизм и национально-колониальный вопрос“. Я сразу же кинулся к стеллажу, где стояло множество томов вождя. Вождь писал: „Я думаю, однако, что идейно скорее Фирдевс руководил Султан-Галиевым, чем обратно“ [12] . Султан-Галиев [13] тесно взаимодействовал со Сталиным в Наркомнаце в первые годы революции, потом он стал идеологом пантюркизма [14] и панисламизма [15] и боролся за объединение тюркоязычных народов и их независимость от РСФСР. Фирдевс был крупной политической фигурой в этом движении, и, в частности, его обвиняли в связи с басмаческим движением в Средней Азии [16] . Опять политический лидер! Сколько же их в Соловках?
11
Фирдевс И.К. (1888—1937)—член КПСС с мая 1917 года. Участник революции и гражданской войны, видный деятель национально-государственного строительства. Входил в состав первого Советского правительства в Крыму в 1918 году. В 1922—1925 годах – наркомюст и прокурор Крымской АССР. – Ред.
12
Сталин И.В. Сочинения. Т. 5. С. 306. – Ред.
13
Султан-Галиев М.X. (1892—1940) – член КПСС с июля 1917 года. Участник гражданской войны, видный деятель национально-государственного строительства. Член реввоенсовета 2-й армии, начальник Восточного отдела Политического управления Красной Армии, член Наркомнаца РСФСР. – Ред.
14
Пантюркизм – национал-шовинистическая буржуазная идеология, согласно которой все народы, говорящие на тюркских языках, и прежде всего тюрки-мусульмане, являются одной нацией и должны объединиться под главенством Турции в одно государство. Возник в начале XX века. – Ред.
15
Панисламизм – религиозно-политическая идеология, в основе которой – представления о «единстве» мусульман всего мира и необходимости их сплочения в едином мусульманском государстве. Оформился в конце XIX века. – Ред.
16
Авторские оценки
Как-то Казаринов и я подбирали передвижку для СИЗО № 2, когда ввалился огромный, костлявый мужик в полувоенной одежде с большим тяжелым мешком за спиной. Не здороваясь, он буркнул: «Принимайте» – и стал вынимать из мешка связки книг. Я догадался – это палач Климкин. Харадчинский был прав. Глаза у него были оловянно-тусклые, руки длинные, кисти широкие, костлявые. Такими руками только душить или скручивать головы. Климкин выложил 28 связок. «Это значит 28 камер или 28 заключенных?»– думал я. В одних стопках было по две-три книги, в других восемь – десять и более. В каждой пачке был список-заказ, дополнявший основной список, по которому проводилась предварительная подборка передвижки.
После ухода палача Пантелеймон Константинович стал вычеркивать из журнала принесенные книги, а я их расставлял и одновременно допытывался о числе читателей в СИЗО № 2 и кто это может быть. Пантелеймон Константинович односложно отвечал нараспев: «Любопытной Варваре нос оторвали». Потом все же сказал, что скорее всего это 28 камер, так как в больших связках бывает и по два списка, написанных разными почерками. Говорят, что есть и семейные камеры, где вместе сидят муж и жена или мать и дочь, и он шепнул страшную фамилию – Николаевы. Я сразу вспомнил Николаева, застрелившего Кирова, из-за чего целый год продолжались аресты десятков тысяч людей по обвинению в терроре. В том числе и я попал под эту метлу.
– Вы знаете, что Климкин – палач? – спросил я Пантелеймона Константиновича.
– Говорят, – равнодушно сказал он и добавил: – А здесь их несколько. Например, Вася Донцов, который приходит к Григорию Порфирьевичу. Он раньше у него на флоте был, а потом перешел в палачи. Как-то рассказывал об этом. Довольно гадко. Он шизофреник. Еще Корженевский – тот убивал только начальников, но однажды по ошибке или спьяну прикончил какого-то деятеля, а на него через неделю освобождение из камеры смертников пришло или помилование даже. Произошел конфуз, и Корженевскому дали десять лет по 193-й статье [17] . Здесь он воспитателем [18] работает в третьей колонне.
17
По Уголовному кодексу 1927 года 193-я статья – воинские преступления
18
Воспитатель – представитель культурно-воспитательной части (КВЧ), ведет культурно-массовую работу среди заключенных
На третьей неделе блаженства в библиотеке календарный план учебы был готов. Он включал пять разделов: 1. Математика и физика. 2. Немецкий язык. 3. История. 4. География. 5. Литература. Математика и физика по программе средней школы – закончить к Х.37 года. Немецкий язык: в течение 1936 года научиться свободно разговаривать и читать классиков (Шиллера, Гете и др.). История: проработать основные работы по древней истории и по истории средних веков (Моммзена, Шлоссера, Виппера, Бемона и Моно и др.). История России: проработать Соловьева и Покровского в сопоставлении. История развития русской общественной мысли от декабристов до наших дней: основные мемуары деятелей XIX – XX веков. Составить сводную картотеку событий мировой истории (форма карточек прилагалась). География: в основном страноведение плюс экономическая география (по программе средней школы, плюс карта мира – до конца 1936 года). Литература: прочитать сколько возможно лучших произведений русской и зарубежной литературы (вести список с комментариями на все время пребывания в Соловках). В плане были подразделы по каждому предмету с указанием срока проработки материалов и источников.
На перспективу: в 37-м году начать изучать дифференциальное и интегральное исчисления. Углубить курс физики. Изучить французский язык, начать английский язык. Включить курс политики и политэкономии, в том числе конституции буржуазных стран.
Я обратился к коллегам с просьбой дать оценку моему грандиозному плану. Коллеги выслушали мой доклад, просмотрели разделы, представленные в виде форм, и сидели молча. Григорий Порфирьевич крутил бородку, Вангенгейм гладил бородку и тоже молчал. Казаринов, наконец, спросил, сколько лет я собираюсь сидеть в Соловках? Я отвечал, что мне осталось около 27 месяцев.
– А сколько часов вы будете спать в сутки? Я отвечал:
– Шесть-семь часов.
Мой план был дружно признан нереальным. Вангенгейм возмущенно говорил:
– Планиметрия—до 31 января. Что же, за 20 дней всю планиметрию?
Котляревский спросил:
– Кто будут преподаватели?
Я тихо сказал, что по математике и физике прошу профессора Вангенгейма, по географии профессора Казаринова, а к нему я буду обращаться по вопросам истории. Котляревский дипломатично добавил, что языками прекрасно владеет Ольга Петровна, но Юра не хочет ее беспокоить, и ему надо найти немца, коих здесь предостаточно.