А еще был случай… Записки репортера
Шрифт:
И тут одна женщина в санатории говорит: есть, мол, в Риге один журналист. Подписывает свои статьи И. Гейман. Может, он? Сказала, как газета называется и где находится.
Вот и приехал.
Я никак не мог придти в себя. Нахлынули воспоминания о лагере, затерявшемся в тайге, о храбрых детях, не ударившихся в рев вблизи лесного пожара.
– Теперь, давайте, я расскажу о себе. Вам же нужно будет отчитаться перед ребятами.
Я рассказал о своей непокойной жизни. О плаваниях по морям и океанам, об учебе
– У нас, в Доме печати, есть неплохое кафе, – закончил я свой рассказ. – Может быть, перекусим?
– Извините, Илья Борисович, никак не могу. Я сегодня уезжаю домой…
– Тогда подождите минутку.
Я зашел в библиотеку. Взял несколько номеров газеты с моими материалами. Отдал их посланцу моей юности.
– Это послужит доказательством того, что вы меня нашли. Передайте всем мой сердечный привет. Если кто-нибудь попадет в Ригу, буду рад встретить. Спасибо вам большое, что нашли меня. С вашей помощью я вернулся в прекрасное прошлое.
Жить нужно для тех, кому ты нужен.
Дружить – лишь с теми, в ком уверен.
Общаться – с теми, кто приятен.
И быть благодарным тем, кто тебя ценит.
У нас две новости. Начнем с приятной: мы уезжаем на родину Бориса Григорьевича – в Латвию, в Ригу. Навсегда.
Вторая новость: мне пришла повестка из военкомата. Меня призывают в армию.
Следовательно, из двух новостей вычитаем одну и получается: мы едем в Латвию без меня.
Так и решили: я приеду в Ригу после армии и присоединюсь к семье.
А пока суд да дело, я пошел в военкомат. Новобранцев во дворе много – ждут, когда выкликнут на комиссию. Ожидание скрашивает парикмахер. Стрижет ребят наголо. Некоторым нравится, мне – нет. Я все время обхожу стороной цирюльника. Он заметил мои маневры и крикнул:
– Иди стричься, все равно заставят.
– Когда призовут, тогда пусть и заставляют, – отрезал я.
Меня вызвали чуть ли не последним.
Медицинский осмотр само собой, затем ответы на вопросы офицеров за столом. Вопросы разные – о том, о сем. Потом, как я понял, последовал главный:
– А какой колледж вы кончали в своей стране?
Я не понял, о чем спрашивает полковник. Потом сообразил, что колледж – это учебное заведение.
– Среднюю школу номер один города Советская Гавань, – бодро доложил я. – Получил аттестат зрелости.
– Да не о школе я спрашиваю. О колледже. В твоей стране. Как ее, в Бразилии.
Я совсем запутался.
– Я уехал из Бразилии, когда мне был один год. В это время еще не учатся.
– Ну, не в Бразилии, так в другой стране, где вы жили. Во Франции, что ли? – он полистал мое досье.
– Когда мы уехали из Франции, мне не было еще трех лет…
– Какой ты бестолковый! Иди, свободен. Скоро объявим решение по всем призывникам.
Я выписывал круги по двору военкомата, парикмахер нетерпеливо посматривал на меня – ему хотелось домой.
– Когда призовут, тогда и будешь стричь, – сказал я с вызовом.
Наконец, на крыльцо вышел офицер и начал зачитывать список. Дошла очередь и до меня.
– Через неделю явиться в воекомат за документами.
– В армию?
– Я сказал – в военкомат. За военным билетом…
– Ты что гоношишь, – толкнули меня в спину. – Не слышишь? Не берут тебя в армию. Дадут военный билет и живи себе на гражданке.
Это была правда. Через неделю я держал в руках свой военный билет. В нем было написано: “Не годен в мирное время, годен в военное с большими физическими нагрузками”.
Наверное, годен в стройбат?
Не зря же полковник спрашивал меня о колледже.
Теперь можно было ехать на родину отца.
…Пришел в типографию прощаться. Ученикам сказал, чтобы не трусили. Вместо меня приезжает мой учитель. Он первый посадил меня за линотип во время войны. Мне было тогда тринадцать лет. Очень хороший инструктор-механик. И очень хороший начальник цеха. Добрый человек.
Во время нашего разговора в цех зашла женщина из бухгалтерии.
– Узнала, что вы уезжаете. Хочу извиниться за тот неприятный случай между нами.
– Я никаких случаев не помню. Все, все забыл. И на вас обиды не держу. Так что не тревожьте свою совесть. Все в полном порядке.
Между нами говоря, конфликт был. И очень неприятный. Во многом виноват в нем был я.
Однажды мне позвонили на работу по телефону. Слышимость была ужасная. Приходилось все время напрягаться. Пока я воевал со звуком, почувствовал – женщина из бухгалтерии ломает мне палец. Я вырвал руку и всердцах крикнул: “А пошла ты…” Дальше следовали непечатные этажи. Женщина вспыхнула, заплакала и выбежала из комнаты.
Потом я сообразил: она пыталась снять и посмотреть мое кольцо. Так что я напрасно ей нагрубил.
Кольцо я сделал сам из двадцатикопеечной монеты, когда был мальчишкой. Мой инструктор учил меня тогда всяким слесарным штукам, связанным с линотипом. Я научился пользоваться инструментом и ради забавы смастерил кольцо. Оно получилось шикарное. Не подумаешь, что это бывшая монета. Хорошо отполированное, оно создавало впечатление серебрянного. Я не стал его выбрасывать, оставил на память и привык носить на руке. А тут такая оказия приключилась.