А ЕСТЬ А
Шрифт:
На том месте, где находился проект "К", среди руин не осталось ничего живого – разве что несколько бесконечно долгих минут там существовал кусок изуродованной плоти и жгучая боль того, кто совсем недавно считался великим умом.
Я испытываю состояние какой-то невесомости, свободы, подумала Дэгни, полностью осознав, что на данный момент ее единственной неуклонной целью была телефонная будка, что ее совершенно не касались намерения прохожих, которые окружали ее на улице. Но это не способствовало появлению чувства отрешенности от города; наоборот, впервые в жизни у нее возникло ощущение,
Убирайтесь с дороги! – думала она не с возмущением, а почти с удовольствием, с чувством освобождения и отмежевания, мысленно обращаясь к прохожим, к машинам, которые мешали ее передвижению, к тому страху, который овладевал ею в прошлом. Прошло менее часа с тех пор, как она услышала эту произнесенную им фразу, и голос его, казалось, все еще звучал на улицах, постепенно перерастая в нечто напоминающее смех.
Она торжествующе засмеялась в зале отеля «Вэйн-Фолкленд», когда услышала, как он произнес эти слова; она смеялась, прикрыв рот рукой, так что смех отражался только в ее глазах– и в его, когда он посмотрел прямо на нее, и она не сомневалась, что он слышал ее смех. Они смотрели друг на друга в течение секунды поверх голов вопящей и визжащей толпы – а в это время разбивались вдребезги микрофоны, хотя все станции мгновенно отключили, опрокидывались столы и билось стекло – несколько гостей в панике бросились к выходу.
Затем она услышала вопль мистера Томпсона, махнувшего рукой в сторону Галта:
– Уведите его назад в комнату, за его охрану вы отвечаете головой!
Толпа расступилась, когда три человека вели Галта. Мистер Томпсон на мгновение, казалось, пал духом, он опустил голову на руки, но вскоре овладел собой, вскочил места, вяло махнул своим сторонникам, чтобы следовали за ним, и выскочил через боковой запасной выход. Никто не обернулся и ничего не сказал гостям: некоторые из них уже в панике бежали к выходу, другие сидели, боясь пошевелиться. Зал напоминал корабль без капитана. Дэгни двинулась сквозь толпу вслед за уходящей кликой. Никто не пытался остановить ее.
Она нашла их сгрудившимися в одном из маленьких кабинетов: мистер Томпсон сидел, сгорбившись в кресле, обхватив голову руками, Висли Мауч стонал, Юджин Лоусон рыдал с нотками ярости, как избалованный ребенок, Джим наблюдал за ними с какой-то странной напряженностью во взгляде.
– Я ведь предупреждал вас! – кричал доктор Фер– рис. – Предупреждал, да? Вот чего вы добились вашим мирным убеждением.
Дэгни продолжала стоять у двери. Казалось, они осознавали ее присутствие, но их это не волновало.
Я слагаю с себя все полномочия! – вопил Чик Мор– рисон. – Я ухожу в отставку! Хватит с меня! Я больше не знаю, что сказать стране! Я не могу мыслить! И даже не буду пытаться! Это бесполезно! Я ничего не мог сделать! Вы не должны осуждать меня! Я сложил
У него есть оборудованное убежище в Теннесси, – задумчиво произнес Тинки Хэллоуэй, словно и он предпри нял подобные меры предосторожности и теперь раздумы вал, не пора ли.
Он не продержится там долго, если вообще туда добе рется, – сказал Мауч. – Со всеми этими бандами налетчи ков и транспортными проблемами… – Он развел руками и не закончил высказывания.
Дэгни понимала, какие мысли их обуревают; она знала, что независимо от того, какие убежища они подготовили для себя, они знали, что попали в западню.
Она не заметила на их лицах ужаса, лишь намек на легкий испуг. Выражение их лиц колебалось от полной апатии До облегчения, как у плутов, которые понимают, что игра иначе и не могла закончиться, и теперь даже не стараются что-то изменить или хотя бы сожалеть об этом, до обиженного ослепления Лоусона, который просто не хотел ничего понимать, до своеобразной напряженности Джима, на лице которого блуждала таинственная улыбка.
– Ну? Так что? – нетерпеливо спрашивал доктор Фер– рис с кипучей энергией человека, чувствующего себя как рыба в воде в истерическом мире. – Что вы теперь соби раетесь с ним делать? Спорить? Дискутировать? Произно сить речи?
Все молчали.
Он… должен… спасти… нас. медленно произнес Мауч, направляя остатки своего ума на предъявление уль тиматума реальности. – Он обязан… занять должность… и спасти всю систему…
Почему бы тебе не написать ему об этом в любовном послании? – спросил Феррис.
Мы должны… заставить его… занять пост… Мы обя заны силой заставить его взять на себя управление, – то ном лунатика повторил Мауч.
Ну теперь-то, – спросил Феррис, внезапно понижая голос, – вы понимаете, каким ценным учреждением являет ся Государственный институт естественных наук?
Мауч ничего не ответил, но Дэгни заметила, что все поняли, о чем идет речь.
– Вы были против моего исследовательского проекта, называя его непрактичным, – тихо продолжал Феррис. – Но что я вам говорил?
Мауч молчал, щелкая костяшками пальцев.
– Сейчас не время для щепетильности, – с неожидан ной силой сказал Джеймс Таггарт непривычно тихим голо сом. – Нечего сюсюкать.
Мне кажется, – мрачно произнес Мауч, – что… что… цель оправдывает средства…
Сегодня уже слишком поздно для угрызений совести или каких-то принципов, – сказал Феррис. – Только пря мое действие еще может сработать.
Никто не ответил; они как будто хотели, чтобы молчание, а не слова выразили их мнение.
Ничего не получится, – сказал Тинки Хэллоуэй. – Он не уступит.
Это вы так считаете! – хмыкнул Феррис. – Вы не ви дели нашу экспериментальную модель в действии. В прош лом месяце мы добились признания в трех запутанных делах об убийстве.
Если… – начал мистер Томпсон, и голос его внезапно перерос в стон, – если он умрет, мы все погибнем!
Не беспокойтесь, – произнес Феррис. – Он не умрет. «Увещеватель Ферриса» надежно защищает от такого исхода.
Мистер Томпсон промолчал.