А этот пусть живет
Шрифт:
– Ну...
– Он нам рассказал то, о чем мы его попросили. Тот же самый вопрос мы зададим тебе. Если ты на него ответишь точно так же, как Пионер, мы его отпустим. Если ответ будет иным, Пионеру - хана.
Бригадир посмотрел на Советника и, получив от него молчаливое согласие, обозначенное кивком, объявил:
– Давай свой вопрос.
– Он очень простой: кто сдал Финка? Имя!
Гангут вновь взглянул на Окуня, и тот прошептал ему в ухо:
– Пусть трубку возьмет Пионер. Про Ряху помалкивай.
– Вот что, братан, позови-ка к телефону Пионера.
–
Советник тронул за плечо Гангута и шепнул:
– Пусть представится.
– Значит, так, братан, погоняло у тебя есть?
– Договоримся - скажу.
– Так не договоримся.
Настало молчание. Видимо, собеседник бригадира раздумывал или с кем-то консультировался.
– Канат - мое погоняло, - раздалось наконец в трубке.
– Знаешь такого? Я - из братвы Хурала.
Бригадир тут же услышал шепот Окуня:
– Без Пионера - никаких переговоров.
– Слушай сюда, Канат. Перезвони, когда Пионер проснется. А пока нам базарить не об чем.
– И Гангут разъединился.
Советник опять достал свой ноутбук и, повозившись с ним с полминуты, объявил:
– Действительно есть Канат в братве Хурала. Слышал о Хурале?
– Это таджик, что ли. Он вроде бы наркотой промышляет.
– Точно.
– А ты думаешь, этот Канат себя в натуре обозначил? Может, туфту задвинул?
Окунь ответил не сразу. Завел мотор, разогнался до ста километров на спидометре. Лишь потом начал говорить. Медленно, обдумывая каждую фразу.
– Канат - бригадир Хурала. Очень похоже, что именно он тебе звонил. Дело в том, что ни одна московская группировка сейчас не будет вступать в открытый конфликт с балаковцами. Слишком рискованно - что бы там ни стояло на кону. Московские братки и без того имеют чересчур хорошие бабки. К тому же все они, в основном, работают почти легально, их офисы хорошо известны. Короче, московская братва слишком уязвима для ответных действий. Ни один столичный авторитет не станет рисковать своим солидным, устоявшимся бизнесом и подставлять лоб под пулю киллера ради будущей, а значит, проблематичной выгоды.
– А почему же Хурал может так рисковать? Почему его бригадир себя перед нами раскрывает?
– Канат считает, что произведет на нас впечатление именем Хурала. Мол, не шантрапа какая-нибудь звонит, за свой базар отвечает. А Хурал со своими братками могут чувствовать себя в относительной безопасности, потому как нам - я имею в виду всю балаковскую группировку - добраться до них сложно. Они ведь - транзитчики. Не имеют каких-то значительных интересов в московском регионе, не имеют и легальных офисов. Хурал вырос на поставках афганского героина и таджикского гашиша в Европу. Москва для него перевалочная база, а не серьезный рынок. Считается, что и среди столичных ментов у него нет надежной опоры.
– Значит, Финк вложил балаковские бабки в афганскую наркоту, - сделал вполне логичный вывод из услышанного Гангут.
– Вполне возможно, но Хурал теперь занимается не только наркобизнесом. Он перепродает контрабандные драгметаллы, торгует оружием и даже, поговаривают, ядерным
– А это что еще за хренотень?
Вопрос остался без ответа, поскольку Окунь сам ничего толком не знал о красной ртути. Он стал развивать свою мысль дальше:
– В какой-то из этих товаров и мог вложиться Финк - видимо, Хурал пообещал ему очень серьезную прибыль. И вот этот товар попросту исчез, потому-то хураловские братки и зашебуршились. Они считают - кто сдал Финка, тот и украл товар. Что ж, мысль перспективная.
– А тот, кто сдал кассира, не мог попросту забрать его деньги и свалить с ними куда подальше?
– Финк - не такой человек, чтобы держать капитал под матрасом. Конечно, он искал возможность выгодно его вложить. И вот вложил на свою задницу.
– Так что мы теперь делать будем?
– Можно, конечно, позвонить Прохору и обо всем ему рассказать.
– Губы Окуня тронула легкая усмешка.
– Брось, Советник, - мы слишком далеко зашли, - поморщился бригадир.
– Я рад, что ты это наконец понял. Вопрос: что мы все-таки ищем? Финка или его капитал?
– Конечно, бабки, - живо отозвался Гангут.
– Без разницы в наличке они или в товаре. Но лучше все же живые баксы.
– Это уж как карта ляжет, - пожал плечами Окунь.
– На украденные балаковские деньги можно, казалось бы, выйти через Финка, но почему-то у хураловцев это не получается. Так что более нет смысла искать похищенного из твоей "ракушки" кассира. Нам он уже не нужен, даже если Канат предложит обменять его на Пионера.
– А что все-таки с Пионером?
– встрепенулся бригадир.
– На этот вопрос ответа пока нет, - покачал головой Окунь и вырулил на Минку.
– Но сдается мне, что-то с Пионером у хураловцев не сложилось...
Тут снова зачирикал сотовик Гангута. Советник опять-таки тормознул и вместе с бригадиром приложился ухом к трубке.
– Гангут?
– Ну...
– Говорит Канат.
– Теперь голос хураловского бригадира звучал очень решительно и даже угрожающе.
– Этот твой Пионер не ответил нам на некоторые дополнительные вопросы. Пришлось с ним расстаться. Его останки можешь подобрать на дороге, что идет от Минки к Арканово. Не советую тебе вести себя нами так же, как твой братан. Итак, кто сдал Финка?
Советник выхватил у ошеломленного Гангута трубку и сурово, но вместе с тем спокойно произнес:
– За Пионера ты ответишь, Канат. А тот, кто сдал Финка, уже отправился вслед за Пионером. Товар теперь у нас.
– Он разъединился и успокоительно похлопал бригадира по плечу: - Не волнуйся, они больше не позвонят.
– Слушай, Советник, - с трудом разжал губы бригадир, - а ведь тело Пионера должно лежать где-то на шоссе, которое мы только что проехали...
– Вот именно. Мы все равно его уже проехали, - равнодушно вымолвил Окунь и надавил педаль газа. Он подозревал, что мужик, сбитый им на дороге, мог вполне оказаться Пионером, каким-то чудом вырвавшимся из цепких лап хураловцев, но не стал делиться этой своей догадкой с бригадиром.