А этот пусть живет
Шрифт:
– Нет, я больше ничего не пишу. Я теперь - президент АО "Золотой поток". Моя фирма импортирует чай и кофе со всего света.
– Вот оно что!
– подивился Крутилин.
– А эта бабенка, - он кивнул в сторону Раи, - твоя супруга, что ли?
– Точно.
– Женщина, что надо, полная чаша, можно сказать. Деньги-то на фирму она, небось, дала?
– Ну, примерно так...
Крутилин понимающе кивнул:
– Все так и должно было быть. Судьба тебя не то, что хранит, а прямо-таки по жизни за ручку ведет.
– Между прочим, мне примерно то же самое и покойная ныне Ликина говорила перед тем, как ей Курский желудь в лобешник влепил.
Михаил страдальчески сморщился:
– Слова-то какие выбираешь... А еще литератор...
– Криминалы - они и есть криминалы, и их образ жизни, да и картины смерти соответствующим стилем и описываться должны, - подчеркнуто сурово произнес бывший сыщик.
Крутилин окинул фигуру Кости критическим взглядом
– Ну, я пошел, Миша, не буду тебе мешать.
– Константин встал со скамейки.
– Подожди!
– Крутилин налил четверть стакана водки и протянул его Митину.
– Может, все-таки выпьешь за упокой души Сергея Курского? Вы ведь с ним, по-моему, приятелями были.
– Отчего ж не выпить?
– Костя взял в руку протянутый стакан.
– Хотя этот приятель, между прочим, меня самого жизни лишить помышлял.
Крутилин коротко рассмеялся.
– То, что в своем детективе написал, ты откуда узнал? Уж не от Сбитнева ли?
– Именно. Он мне всю эту историю в красках описал. Осталось только изменить фамилии и место действия. Я, кстати, уже на следующий день после встречи со Сбитневым написал рапорт об отставке, поскольку мы с Раей решили пожениться и заняться бизнесом.
– И я вслед за тобой, денька эдак через два, ушел со службы, - вдруг заявил Михаил, - но не совсем добровольно: мне предложили рапорт написать, что я и сделал. И вот теперь целый год маюсь без дела: душа ни к какой другой работе не лежит.
Митин оглянулся на подругу. Та кипела негодованием, всячески демонстрируя это разнообразными жестами. Но Костя, заинтригованный неожиданным сообщением университетского однокашника, решил повременить с уходом.
– Ты мне расскажешь, как и что?
– спросил он не без опаски, боясь разбередить возможные душевные раны Крутилина.
– Расскажу, раз уж начал. Истины ради я должен поправить фабулу твоего как бы документального детектива. Не все было на самом деле так, как ты описываешь.
– Ну имел место, конечно, творческий вымысел...
– Дело не в этом... Полковник тебя пусть невольно, но дезинформировал, оттого и характеристики основных действующих лиц в твоем произведении, мягко говоря, неточны.
– А кого конкретно ты имеешь в виду?
– несколько даже обеспокоился Митин.
– Можно начать с твоей, как мне казалось, возлюбленной. Я думал: между Сашей Ликиной и тобой было нечто особенное, а ты вон какими словами ее вспоминаешь.... Ну да ладно...На деле инициатором и главной движущей силой всей этой комбинации с афганским героином являлась вовсе не Александра Ликина. Наоборот, она сама стала жертвой классно разыгранной интриги. Ты правильно написал, что Финк познакомился с ней с помощью автоподставы. Но потом актриса попала еще на одну, похожую, подставу. Встретив Куцего на вечеринке вместе с Финком и догадавшись, что они одного поля ягода, то есть попросту бандиты, Ликина страшно перепугалась и обратилась за советом и помощью к своему давнему дружку Эдуарду Самохину, который когда-то работал в МУРе. На ее беду бывший муровец стал к тому времени наркодельцом и знал многое о деятельности Финка. В частности, Самохину было ведомо о его связях с хураловцами, о Козлове и о том, что ожидается скорое прибытие в Москву под юрисдикцию Финка громадной партии героина. А чего он не знал, то рассчитывал теперь выведать, используя Ликину, - ее обращение к нему за помощью стало для Самохина настоящим подарком судьбы. Он для начала успокоил актрису, пообещав в любом случае защитить ее от кого бы то ни было, однако взамен предложил ей сотрудничать с "органами". Для Ликиной Самохин являлся сотрудником МУРа, но в тот раз она все же отказалась вести навязываемую ей слежку за Финком, считая это недостойным занятием. Кроме того, Саша еще сохраняла к "любимому Гере" остатки нежных чувств.Тогда-то Самохин и организовал свою подставу. Его люди, переодетые гаишниками, задержали машишу Ликиной и после досмотра "обнаружили" где-то в багажнике наркотики, которые сами и подложили. Актрису задержали и разрешили сделать только один звонок по мобильнику. Она, конечно, позвонила Эдуарду Самохину. Тот приехал и "выручил" ее. После чего объяснил женщине, что Финк использует ее втемную для перевозки и хранения наркотиков, а также, что теперь она находится в досье Госкомнарка и единственное спасение для нее сотрудничество с милицией в лице Эдуарда Самохина. Выхода у Саши, как ты понимаешь, не было, и она согласилась участвовать в "секретной милицейской операции". Да и к Финку, который ее "так подло использовал", Ликина уже не могла относиться как к близкому человеку.
– Вот, значит, как ее купили...
– помрачнел Митин.
– Но она же все-таки причастна к нескольким убийствам... Разве нет?
– Дойдем и до них. Финка балаковцам сдал, как ты, может быть, теперь догадываешься, все тот же Самохин, чтобы получить беспрепятственный доступ к афганскому героину в Малинине, и Ликина ничего об этом не знала. Причем жадный до денег детектив решил хоть немного, но подзаработать
– Важная деталь, - согласился Митин.
– Но картина изъятия героина из гаража у меня в книге описана точно?
– Не совсем. Ликина в краже лично не участвовала. С Жуковым был именно Самохин. Он, кстати, проявил себя блестящим психологом. Если перед Александрой Ликиной Самохин разыгрывал роль сотрудника угрозыска, то в контактах с ее братом выдавал себя за авторитетного вора, о чем его сестре просил не говорить. Он сказал Жукову, что заплатит ему тысячу баксов за помощь в угоне машины - так наркоделец объяснил их ночное предприятие. Однако после эксцесса с афганцем перепуганный насмерть Алексей вести авто по указанному ему адресу в Рублеве в ту же ночь не захотел - он ведь и так уже успел пару часов назад испереживаться по поводу тела Финка в багажнике угнанной "БМВ". Его панический отказ заставил сомневаться в благополучном исходе всего мероприятия и Самохина - он убоялся транспортировать наркотики лично, тем более что и раньше делать этого не собирался. Однако компромиссный выход нашелся: договорились, что Жуков загонит "Дэу" пока в свой гараж, находившийся здесь же, в Малинине. Но тут Самохину пришло в голову, что Финк за эту ночь может каким-либо образом договориться с балаковцами и окажется на свободе. В первую очередь он, конечно, посетит гараж дипломата в Малинине и, не обнаружив товара, но увидев труп курьера, начнет вместе со всеми своими бандитами рыть носом землю и может выйти на украденный героин еще до его реализации. То, что машина Козлова располагалась неподалеку, решало эту проблему - Финк пойдет по ложному следу, если подставить ему человека, знавшего тайну гаража дипломата. Самохин поделился этой идеей с Жуковым, но под другим соусом (о наркотиках, конечно, ни слова) - хозяина стоявших рядом "Жигулей" хорошо бы, мол, подставить ментам как убийцу неизвестного мужика из гаража. Эта мысль привел настоящего, хотя и нечаянного убийцу в восторг, и он ее не только реализовал, но и творчески развил - уговорив гаишника Фомичева, своего приятеля, остановить машину с трупом и "обнаружить" его в багажнике.
– Почему же Фомичев согласился на это? Ему хорошо заплатили?
– Вряд ли, - покачал головой Крутилин.
– Фомичев - во всей этой истории, пожалуй, такая же трагическая фигура, как и Александра Ликина. Достоверно неизвестно, что там наплел ему Жуков, но совершенно ясно, что угонщик ссылался на интересы своей сестры. Филипп Фомичев к тому времени уже несколько лет слепо и безумно любил актрису и готов был ради нее пойти на все. Даже его всем известная жадность, выражавшаяся чрезмерным вымогательством на дорогах, происходила из этой любви. Ведь он ничего себе не покупал и не копил на старость - зато делал невероятно доргие подарки Ликиной. Если она в чем-то и была виновата в своей жизни, Царство ей Небесное, то более всего в том, что обращалась с Фомичевым самым бесстыдным образом: крутила им, как хотела, и ничего не давала взамен. Впрочем, она, видимо, считала такой характер отношений обычным делом между актрисами и их поклонниками. После подставы Козлова еще более трагическая ситуация возникла с Гангутом - здесь Фомичев в своей безумной страсти уже совсем дошел до точки.
– В чем, блин, дело, Костя?!
Оба офицера в отставке обернулись на голос и обнаружили подошедшую к ним Раю. Ее возмущенные глаза буравили мужа, как две мощные раскаленные дрели.
Но Митин, видимо к несказанному удивлению супруги, не дрогнул.
– Я разговариваю с моим давним другом Михаилом Крутилиным. Могла бы и поздороваться с ним для начала, - твердо сказал он.
– Здрасьте, - сразу же сбавила обороты Рая.
– И вам здоровьица желаем, - как бы внезапно опъянев, вдруг съерничал Крутилин.