А фронт был далеко

Бетев Сергей Михайлович

— Две тысячи семьсот пятьдесят тонн.

Машинисты молчали. Главный инженер не смотрел на них, словно боялся подхлестнуть их взглядом, но тишина угнетала его самого.

— Молчать некогда, товарищи… — тихо сказал он. — Мы позвали вас, тяговиков опытных, чтобы посоветоваться об этом особом задании. Медлить нельзя.

— Двумя эшелонами надо вести, — предложил кто-то.

И тут встал полковник.

— Товарищи машинисты, этот вариант уже обсуждался и был отвергнут… — Полковник снял фуражку, вытер лоб платком, заметно подтянулся. — Я постараюсь объяснить вам истинное

положение дела, в какой-то мере даже раскрою военный секрет… Наша часть кадровая и находится в резерве главного командования. Мы — отдельная ударная танковая группа. Вчера утром мы по тревоге погрузились в эшелон, у нас приказ через пять суток прибыть в распоряжение штаба одного из действующих фронтов. За сутки мы осилили всего шестьсот километров. И это в условиях, когда нам почти везде давали зеленую улицу. Вам легко представить, какой путь у нас впереди: это не меньше трех тысяч километров, и всего четверо суток времени. Примите во внимание состояние прифронтовых дорог… Основной груз нашего эшелона — танки. Мы даже пошли на такое серьезное нарушение правил передвижения, как отказ от вагонов для личного состава. Танковые экипажи едут со своими машинами. И все равно груз тяжелый, очень тяжелый… Но и рвать его на части?.. Нет, нельзя, товарищи! Надо искать выход.

Полковник сел. Машинисты по-прежнему молчали.

— Ждем вашего слова, товарищи, — опять поднялся начальник депо.

— Закурить можно?

— Можно, — разрешил представитель управления дороги.

Машинисты дружно задымили, загалдели между собой. Иногда слышались вопросы:

— Давно стоят танкисты?

— Скоро час.

— Ладно, — встал Павел Глухов. — На нашем плече порешили эшелон не половинить. А как его поведут через хребет? Все равно придется рвать. Так лучше сразу…

— Мы уже говорили с управлением Свердловской дороги, — ответил главный инженер паровозной службы, — там знают о сложившемся положении. Нас заверили, что задачу выполнят.

— Им легче, — сказал кто-то из купавинцев. — У них «ФД» тянут. Ясно, что двумя выдернут.

— Вы тоже поведете в паре. Это предусматривалось сразу, — вставил начальник депо.

— Пара паре рознь…

Попыхивая трубкой, поднялся Иван Артемьевич.

— Сразу хватить на четыреста тонн больше, чем у нас случалось, это, конечно, риск. Эшелон, говорите, час стоит… Как его подготовили за это время?

Призывая к вниманию, опять поднял руку главный инженер паровозной службы.

— По составу, товарищи: начальник вагонной службы уже доложил, что все вагоны тщательно осмотрены. Они в полной исправности. Самым внимательным образом проверено буксовое хозяйство — дана гарантия, что перегрева не будет.

— А как с тормозной схемой? — не унимался Иван Артемьевич.

— Я ждал этого вопроса, — сказал инженер и замедлил с ответом. — Могу сказать: головная часть состава примерно до половины имеет тормозной каждую четвертую платформу, с половины до хвоста — пятую.

— Негусто.

— Да, негусто. Но могу уточнить: большинство нетормозных платформ легкие, четырехосные. А другие — восьмиосные. Это все новые платформы с усиленной тормозной системой. Они тяжелее и, естественно, сосредоточены

в головной части состава…

— Как будет с экипировкой? У меня две трети тендера копейского угля, — сказал Иван Артемьевич. — Это солома.

— Загрузим карагандинским, — ответил начальник депо.

— А теперь хочу спросить своих товарищей… — Иван Артемьевич повернулся к купавинцам. — Кто со мной?

В кабинете снова наступила тишина.

Иван Артемьевич сел, раскурил потухшую трубку.

Поднялся Павел Глухов.

— Меня возьмешь, дядя Ваня? — спросил, казалось, не очень уверенно.

Не вставая, Иван Артемьевич обернулся к нему:

— Тебя и ждал, Паша.

— Тогда по местам, товарищи! — заторопился начальник депо, словно боялся, что машинисты передумают.

…Через двадцать минут Иван Артемьевич и Павел Глухов вывели паровозы на контрольную. В нарощенных деревянными щитами тендерах горой лоснился уголь.

Иван Артемьевич, увидев начальство, спустился из будки. Подошел и Павел.

— Готовы? — спросили их.

— Готовы, — отозвался Иван Артемьевич.

— Я забыл спросить на совещании… — подал голос Глухов.

— Что у вас?

— А насчет дежурного толкача в Катайске не думали? Там ведь перед большим подъемом держат.

— Думали, но…

— Не надо, — отмахнулся Иван Артемьевич. И, повернувшись к Павлу, сказал: — Ты что, забыл, как им пользовались?

— Как?

— Только когда с места брали, — вмешался высунувшийся из будки Костя. — А нам зеленый дают. Нам с разбегу самим лучше без всякого толкача.

— Зеленый вам обеспечен, — заверили их тут же.

— Не о толкаче думать надо, а о воде, — сказал Иван Артемьевич.

— Вам только с подъема выбраться. Если будет плохо с водой, на любой водозаборной станции жезл не принимайте, а делайте остановку. На подъем хватит?

— Дотянем. Нас же двое… — И опять к Павлу: — Ты, Паша, приэкономь воду-то за моей спиной. А я дам знать, если меня прижмет… — И вдруг заторопился, показав вперед на стрелочницу: — Вишь, нам машет.

— Счастливого! — крикнули снизу.

…Через десять минут над станцией взметнулись поочередно два длинных гудка.

Иван Артемьевич смотрел не вперед, а на Павла Глухова, торчавшего из своей будки. Еще становясь под состав, Иван Артемьевич подсыпал песочку и сейчас плавно тронул машину. Напряженным слухом проводил к середине состава перестук натянутой сцепки, легонько махнул Павлу и сразу почувствовал, как второй включился в тягу.

Огромный состав тронулся с осанкой пассажирского поезда и не торопясь потянулся к выходным стрелкам…

Эшелон ходко вырвался на простор, и на первой же кривой с небольшим уклоном Иван Артемьевич увидел его полностью от головы до хвоста. Гигантской змеей вытянулся он почти на километр. Зачехленные танки на платформах загадочными темными глыбами картинно выделялись на фоне молодой зелени перелесков и полей. Иван Артемьевич хорошо знал эти первые километры от Шадринска. Впереди на полчаса хода были только небольшие уклоны. Поэтому он слегка придерживал состав, а Павел Глухов не включался вовсе.