A Lost : Некоторые тайны истории стоит приоткрыть
Шрифт:
— Послушайте меня! Я готов вернуться и учиться у Нади, чтобы принять регенсиво, когда буду готов. Надя будет учить меня. Я люблю Новый Орлеан, и мое сердце разрывается от всего происходящего. Но, подумайте из-за чего мне пришлось уехать и убегать?
— Если вы хотите видеть моего сына регентом, что ж Лиам будет готов принять регенство, но предупреждаю, что если силы Майклснов объединяться вы будите готовы к такой власти? Думаю, ваш ответ нет.
Требовать, чтобы люди отказывались от собственных суждений и подчинялись суждениям других - совершенно бессмысленно. Сейчас у ведьм есть выбор : Умереть или Принять предложение
— Это трагично. Новый Орлеан выстроен на крови и жажде власти. Как и все другие империи. Сообщаем, что Надя Майклсон наш все общепринятый регент.
Из под власти умной, опытной женщины уйти очень нелегко. Она заранее знает твой манёвр, когда ты ещё только хочешь его совершить. Элайджа Майклсон под властью Кетрин Пирс более пяти веков, и он точно знает это. Теперь это узнали и ведьмы, ведь Кетрин Пирс обыграла их. В глазах Нади отражается сила, и Кетрин видит эту силу. Надя никогда не стремилась к власти, но теперь она обрела эту власть. В этой игре Кетрин Пирс одержала победу.
Особняк Майклсонов. *
" Они его прокляли, " - Хоуп с ужасом подумала, что так оно и есть.
Ее отец мучается от боли, а метка возрастает. Время движется вперед, и с этим Хоуп ничего не может поделать. Хейли ломала головки спичек, тем самым пытаясь собрать нужное колличество пороха.Джексон листал гремуар пытаясь найти нужное заклинание. Элайджа Майклсон был на гране и полетевша встену китайская ваза служила доказательством.
— Я не потеряю ни брата, ни мать моего ребенка! Я буду бороться!
— Папа… — тихим голосом звала его Хоуп. — Ты мне нужен, папа.
— Я здесь, - голос отца звучал холодно.
Хоуп знала, что так будет, но не могла позволить себе потерять надежду. Хоуп видела, как организм из отца отвергает кровь, а рассудок покидает его.
— Ты останешься, Хоуп? Останешься?
– Клаус схватил ее за руку, а его глаза закатились в запавших глазницах.
— Я останусь, - твердила Хоуп. — Я останусь, папа… Останусь с тобой до конца. Я спасу тебя.
— Порох, - сухо ответила Хейли, протягивая дочери бумажку с порохом.
— Ты ведь рада, волчонок, тому, что умираю?
– произносит Клаус глотая кровяной ком, который подступал к горлу.
— Заткнись!
– Хейли закрывает глаза, когда обнимает заплаканную дочь.
— Ты уедешь, Хоуп? Уедешь?
– Клаус кричит ощущая, что словно внутри его разгорается огонь.
— Я спасу тебя папа, - Хоуп дотрагивается до руки отца высыпая порох на метку ввиде черепа.
Она готова прочесть заклинание, которое нашел Джексон. Ее путь лежит во тьме и именно в тьме Хоуп Майклсон попытается отыскать спасение для своего отца. Провал. Порох не сгорел, и Клаус схватил дочь за руку, что та стиснула зубы от боли.
— Ты ненавидишь, Хоуп? Ненавидишь меня?
– гибрид пытается посмотреть в дочери в глаза, но та отворачивается, чтобы он не видел крови на ее лице.
— Я спасу тебя папа, - Хоуп все еще верит в это.
— Хоуп, - Том по-вампирски оказывается рядом с ней и обнимает девушку. — Надя и Давина едут сюда. Мы спасем твоего отца.
— Они исчезают, потом возвращаются, потом снова уходят. А ты остаешься собирать обломки в одиночестве, - слезы смешиваются с
— Ты боишься умереть?
– Том еще сильнее прижимает к себе дрожащую Хоуп. — Расскажи мне сейчас.
— Могут сказать, что смерть неизбежна, но вот я, сильнейший гибрид, и я потеряна!
– вздыхает Хоуп прижимаясь к плечу Тома. — Я не могу поверить в себя.
— Пока смерть не разлучит нас, Хоуп, - Том примыкает к ее губам в поцелуи.
— Верь в себя Хоуп, - голос заставляет влюбленных обернуться и стоя на пороге комнаты Люсьен нагло улыбался.
— Сжечь клинок, - Люсьен освобождает проход и Надя с Давиной проходят в комнату.
— И что мы собираемся делать?
– спрашивает заплаканная Хоуп.
— Сносить стены, - и в голосе Нади нет ни капли сомнения, когда она берет Хоуп а руку, пока Давина, с помощью заклинания сжигает клинок. — Повторяй за мной, а когда пепел сгорит и метка исчезнет напои отца своей кровью.
Сносите стены. В конце концов, именно в этом суть. Вы не знаете, что произойдет, если вы снесете стену. Вы не можете заглянуть через нее, не можете узнать, что это принесет — свободу или гибель, развязку или хаос. Это может быть рай, а может быть крушение. Сносите стены.Стены в особняке содрогаются. Хоуп повторяет заклинание и теперь она ощущает поддержку. Стены содрогаются и Хоуп не отступит. Хоуп смотрит на то, как пепел уничтожает метку, и кивок Нади означает, что пришло время завершить ритуал. Хоуп прикусывает запястье и подносит его ко рту отца. Взгляд Клауса разгорается с новой силой. Взгляд Хоуп потухает. Ее тело падает на пол.
— Ты не умерла, Хоуп? Не умерла?
– гибрид пытается прийти в себя и подняться с постели.
Клаус не слышит в ответ : " Я спасла тебя, папа. "
Он видит тело своей дочери на полу. Он не помнит, как кричал и как на этот крик при прибежала Хейли и Том, которые ужасают от увиденного.
Клаус так близко к Хоуп. На его куртке алые пятна, а от него самого несёт кровью – запах с привкусом железа. Хейли хочется закричать. От страха, от ненависти, от того, что не даёт ей убить его. Хейли хочется стать Клаусом, кричать, как сейчас кричит он. Кричать и кричать, пока связки не порвутся. Кричать, пока ещё может. Ей кажется, что смерть украла у нее единственны свет в ее жизни. Смерть украла у нее дочь. Но Хейли молчит, лишь смотрит в эти глаза, что казались столь печальными, лишь смотрит, въедается взглядом, пытаясь отыскать хоть что-то, чтобы зацепиться, за надежду, что их дочь жива. Клаус готов на все, чтобы вытянуть Хоуп из этой алой бездны крови и смерти. Но, Хоуп вытащит себя сама.
— У меня получилось?
Хоуп хлопает своими длинными ресницами смотря в заплаканные глаза отца. Хейли ощущает некое облегчение и бросается обнимать дочь, которая все еще приходит в себя, после возвращения к жизни. Теперь Том понимает, что если Хоуп уходит, то она всегда возвращается, и даже смерть не разлучит их.
— Никогда не пугай меня так, Хоуп.
Отзывается Клаус всматриваясь в глаза Кетрин, которая обнимала Элайджу и нагло улыбалась. Он прекрасно знал, что ее глаза сказали лучше слов. Ее глаза словно сказали ему : " Теперь ты знаешь, каково это терять своего ребенка. "