А мы пойдем на Север
Шрифт:
А вот это уже серьёзно. Девушка искренне верила в Христа и не могла смириться с таким циничным попранием всех христианских устоев. Рана душевная ей была нанесена сильная.
– Ты поэтому сбежала из монастыря? – Мне было важно, что она ответит.
– Нет. Я рассказала всё игуменье. Не знаю, поверила ли она мне, но через два дня она умерла. Ночью упала с лестницы. Я думала, что со мной тоже такое случится, но Господь уберёг. Видно, она ни с кем не поделилась моим рассказом. Игуменью ведь выбирают на всю жизнь, отказаться она от своего послушания не могла. Ну вот и…
– Скорее всего. Тогда почему ты убежала? Кстати, когда это всё случилось?
– Два года тому назад. Мне как раз 13 лет исполнилось.
– Ну, и…?
– Жить стало невозможно. Сначала аббат Ален вместе с сестрой выгнали всех старых монахинь, мол они не приносят аббатству никакой пользы. Те, кто попытался защитить их, оказались либо в старых катакомбах, либо их тоже выгнали. За непослушание. Набрали молодых
– Извини, что перебиваю. А почему не трогала?
– Нас было четверо, дворянок. Две баронессы и две дочери шевалье. Не очень богатые, но у всех были семьи. Родные пусть редко, но приезжали. Эльфейд по-другому поступила. Она говорила о нашей молодости, которая скоро пропадёт, и мы ничего не узнаем о жизни. Что на пиру мы встретим очень красивых и богатых дворян, которые нам помогут и всё такое. Она не говорила так откровенно, но понять было можно. Мы же не дуры. Кассади польстилась. Через полгода бросилась в реку. Она понесла. Эльфейд, сразу как Кассади согласилась жить с мужчинами, подарила ей амулет, который привезла из Броселианда и полгода он ей помогал. Потом она один раз его не взяла с собой и вот, сразу же забеременела. Кассади потом и горячие ванны принимала, и пила мочу своего любовника, и шалфей, три дня настоянный, и даже проглотила пчелу![16] Но уже поздно было, ничего не помогло. Её отец очень строго к таким вещам относился, а тут весть пришла, что он, мол, приезжает её навестить. Его по этому времени не ждали совсем. Вот она от страха и утопилась. А может ей и помогли. Барон был не только богат, но и очень влиятелен. Но сбежать я решилась по другой причине. Я молчала, пока меня не трогали. А тут приехал к нашему аббату "друг детства". Мало того, что ему 62 года было, так он ещё очень плохой для мужчины болезнью был болен. Вот и приехал лечиться. А из девственниц только я одна и осталась.
– А причем тут твоя девственность и его болезнь?
– Так такие срамные болезни только девственностью и можно вылечить. Только девушка должна быть во всех смыслах чиста, чтоб даже не целовалась никогда с мужчиной. Вот он в монастырь и приехал. Ведь в невесты христовы с семи лет выдают и строго за ними следят.
– Понятно. Что дальше было?
– Тут уже проси-не проси, сопротивляйся-не сопротивляйся, а сказали сразу, что или я пойду к нему, или меня силой отведут. А потом утопят, что б я отцу ничего не рассказала. Тем более он к тебе не часто приезжает. Скажем, что простудилась и умерла.
– Как же ты спаслась, девочка?!
– Если бы не Адольф, мой "Благородный волк", мой рыцарь, я бы уже была мертва. Но я не могу рассказать, как всё было, там не только мы двое замешаны. Если хотите, спросите его сами. Если захочет, расскажет.
Тут она была в своём праве, поэтому я не стала настаивать на продолжении. Но ее рассказ меня немного шокировал. Честно скажу, были у меня некоторые иллюзии про монашескую жизнь. Нет, я читала про Римских Пап-содомитов и монахов, склонных к таким извращениям, но вроде как это единичные случаи, а превращать аббатство в бордель, это уже за гранью.
– Да, кстати, почему та тряпка так на тебя так подействовала, что ты аж расплакалась?
– Это была казула.
– Казула? – Вот кто-нибудь что-нибудь понял? Я – нет.
– Ну, да. Казула. Такие плащи одевают на литургию епископы и кардиналы. Такой же плащ красного цвета новый аббат всегда надевал на вечернюю службу. Мне даже показалось, что он…
– Понятно. Но как видишь, никого из потустороннего мира здесь нет, так что давай собираться. Ещё долго идти.
Обедать мы уже давно закончили, так что стали грузить и переправлять к пещере все добытое непосильным трудом северных морских разбойников. Диване тоже хорошо поработал, но ещё остался груз, с которым он один справиться не мог. У викингов остались мелочи, которые не стоили ни нашего времени, ни наших сил. Время тоже не резиновое, так что решила завтра закончить с дромоном, а послезавтра начать перегонять всё добро наверх. С Адольфом на тему побега из монастыря разговаривать не стала, хотя он и ждал моих вопросов. Лина ему, естественно, рассказала о нашей беседе. Было видно невооруженным глазом, что ему эта ситуация совершенно не понравилась. Ничего, потерпит. Это он ко мне попал, а не наоборот. К тому же, здесь Диване с Гуннаром греют уши, а эта тема весьма скользкая, да еще и деликатная. К тому же, как рыцарь, он явно не считает себя мне чем-то обязанным. Видимо, он еще не определил мой статус и мои возможности. Я ведь не только женского полу, так ещё и несовершеннолетняя. Мне ещё тринадцати не исполнилось. С Диване обращаюсь по-товарищески. Сама работаю. За ними ухаживаю. Очень много непоняток. Кстати, я тут случайно увидела, что у Лины экскременты прямо шевелятся, думаю, что и у парней глистов невпроворот. Так что сегодня вечером надо будет дать гостям настойку Амурского бархата, а то недолго и заразиться. Следить за этим буду строго. Кажется, я всё-таки придумала более-менее логично выстроенную легенду
Утром объявила, что мы заканчиваем здесь сбор трофеев и начинаем эвакуацию. У меня сложилось мнение, что гости до сих пор мне не верили. Ни в наличие усадьбы, ни в моём дворянстве, ни в чём. Судя по всему, они считали, что мы с пацаном нашли пещеру Алладина и пользуемся ею. Причем, совершенно не по чину. Наверняка, они между собой это всё как-то обговорили. Не знаю, что они планировали делать по выздоровлении, но, думаю, что ничего хорошего для нас с Диване. Сейчас они находились в некоторой растерянности. А когда мы, закончив паковать хабар, подошли к подъемнику, этот механизм поразил всех. Видно было и без очков как мозги вскипели у каждого гостя.
Грузовой подъемник в металлической шахте 30-метровой высоты, замаскированный высаженными рядом кустами и деревьями. Его я нашла еще в прошлом году, но тогда он мне не понадобился. Подъемник из профильной трубы, внутри большая грузовая кабина, из которой можно вытащить наружу дополнительное поле для крупногабаритных грузов. Может поднимать от 500 кг. до 5 тонн! Мы с Дэзи в эти дни прекрасно использовали лестницу, когда надо было подняться наверх, для здоровья полезнее. Гости это видели. Так что первое знакомство с моими необычными возможностями, произвело на гостей огромное впечатление. Лину мы долго уговаривали воспользоваться этим механизмом. Она только крестилась и шептала молитвы. Только после второго благополучного возвращения "бегающей клетки" она решилась в неё влезть. Парни тоже были в шоке, но держались более мужественно. Про быстрый подъем агрегата объяснила тем, что далеко наверху стоит мельница, которая тянет-потянет эти тросы. Про электричество говорить не стала, пусть думают, как им хочется. У меня фантазии не хватило это объяснить. Подняли всё добро за 7 часов, а после обеда начали отвозить его в усадьбу. Лошадей пока оставили на поляне, но завтра Диване пойдет их перегонять наверх. Хорошо, если за день управится, но скорее за два. А теперь – в усадьбу.
Переезд по пересечённой местности особенного удовольствия не доставил, но впечатление произвёл. Хотя к электро-погрузчику на пляже они уже привыкли. Но здесь, наверху, у нас четырёх-опорные погрузчики были. Они брали до двух тонн груза и навесное оборудование у них было богатое. Многофункциональные, потому как. Поэтому за четыре рейса управились. Была загвоздка с гостями, никак не хотели садиться в кабины. Сиденье одно, гостю приходится садиться на двигатель, держаться за стойки, понимаю, комфорта мало. Но парни ещё в себя до конца не пришли, ранения были тяжёлые. Попробуй пройти по тропинке через бурелом 800м., а по дорожке для нашего транспорта ещё больше. Когда эту дорогу торили, то пришлось покрутиться-повертеться, потому что и один овражек, и ручей и кое-что еще мешали сделать прямое шоссе. Так что обошлись приличной трассой, но растянули её чуть больше, чем на полтора километра. Так получилось, что все крушения были на северо-западной стороне мыса. Нет, чтобы на наш пляж всех выбрасывало, до него от калитки всего 300-400 метров. Мы уже все поваленные деревья и кусты по дороге расчистили. И бухта там отличная и мелкая, и не глубокая, и до нашей пещеры недалеко, и вода там теплая и до ручейка, что разделяет наш пляж и каменную гряду, запад и север. Стоп. Что я несу? Еще не хватало, чтобы нашу прекрасную бухту захламить сором морских крушений. Ладно, и так справимся. Гостей наших кое как усадили, привязали и поехали. Ну вот, и "Дом, милый дом", как говорят англичане.
Хотя сначала они увидели забор. Ну, забор и забор. Да уж нет, здесь не просто забор. Конечно, большая внешняя часть была оформлена из дуба, и очень аккуратно обработанного и фигурно выложенного. Но решётка из кованного металла, над ним, когда не каждый горожанин нормального кинжала мог купить… только ножи. Такое впечатляет. Замки на калитке и воротах тоже привлекли внимание наших гостей, и по материалу, и по тонкости работы. Огромное впечатление произвела наша поездка по дорожкам сада, декорированными необычными кустарниками и цветочными клумбами. Первый привезенный хабар мы с Диване на хозяйственный двор сразу сгрузили, так что вокруг была одна лепота! Мы подъехали к дому со стороны задней террасы. Резные столбики, украшенные всякими капителями и пилястрами, поддерживающие открытый балкон второго этажа, резные балясины перил и лестницы, выложенные мраморными плитками и оббитые металлическими (!) планками, бронзовыми, между прочим. Двухскатная крыша над балконом, двойная дверь с аркой, ведущую в гостиную. Стеклянная, прошу заметить, и с двойными рамами. Я, кажется, говорила, что у нас оконные стекла пуленепробиваемые? Так вот, про окна промолчу, только отмечу, их было много и они были французские по дизайну. Даже неудобно как-то стало, мы фактически без подготовки заставили наших аборигенов пережить культурологический шок такой силы, что не каждому удается его пережить. Вынули раненых и Диване отправился разгружаться. Пока мои гости стояли в ступоре, парень успел вернуться и с высоко поднятым носом, открыл двери в гостиную, точнее – зал. Набрав полную грудь воздуха голосом Берримора возвестил: