А не пора ли мне в ОТПУСК?!
Шрифт:
Когда видение дошло до момента пыток и убийства семьи той самой беженки, от которой Вогар узнал всё мною пересказанное, я — заплакал. Я не знал слов, которыми можно было описать охватившую моё сознание ненависть. Всё, на что меня хватило — это произнести одну-единственную фразу, послужившую мне отдушиной и, своего рода, спусковым крючком.
— Приговор вынесен. Вогар приговаривается к смерти. — Сейчас я не колебался, как тогда, с Бенефитом. Пытки? Суд? Нет, только смерть. И обязательно — от моей руки. — По моей воле рождённый…
Мечник приблизился ко мне на расстояние удара — и отступил в растерянности, когда я, не прерывая чтения заклинания, запустил две перекрёстных волны подряд. Одну — в лицо
Оружие Палача.
— … яркий, воспламеняющий и разящий…
Теперь уже я проявляю инициативу, выстреливая во врага ворохом ледяных копий, подкреплённых парой вихрей, чье единственное предназначение — изменить траекторию полёта остальных снарядов. Вогар уклоняется от части копий, а часть — отбивает, но я уже подбираюсь к нему вплотную. Защитная горизонтальная стойка, идеальна для отражения стрел и магических снарядов, но не имеющая никакого потенциала для отражения ударов, направленных снизу. Сковав всё вокруг тонким слоем льда и проскользнув под мечом, вспарываю беззащитную грудь крылом… пытаюсь вспороть — Вогар не просто так был мастером, и потому сумел избежать существенного урона, получив лишь глубокую царапину, тянущуюся от рёбер до самой ключицы. Два-три сантиметра — и он был бы мёртв. Это понимали мы оба, и оба же были готовы сражаться до конца. А в небе тем временем начали собираться чёрные, словно смоль, тяжелые тучи.
— … меч, что куется единожды…
Одновременно мы ринулись друг к другу, но на этот раз мечник быстро расчертил воздух перед собой, выбросив в мою сторону сразу две, идущие друг за другом, волны праны. Их скорость была такова, что я мог их избежать, но при этом неизбежно открылся бы, подставившись под их колящий аналог. Вогар не единожды убивал магов таким образом, и сейчас… а следовал ли он изначальному плану после того, как я показал ему своё знание его школы боя? Подготовившись принять на защиту особо сильный удар, я заковал левую руку в каменно-стальную перчатку и напитал крылья маной. Так или иначе, но я должен выдержать возможную атаку. В случае же, если её не будет, я ничего не потеряю…
Вот обжигающее пламя волны проходит в считанных сантиметрах от моего лица, но никакого удара за этим не следует. Я в панике осматриваюсь — и замечаю, что мечник на максимально доступной для его тренированного, пропитанного праной тела мчится к Залии. Моя магия далека от завершения, но если я ускорюсь и волью всё, что имею…
— … исполни приговор, разверзни небеса, вынеси вердикт! МОЛНИЯ!
Из самого центра собравшихся над нами туч с жутким треском низверглась белоснежная дуга, ударившая прямо в Вогара, а мгновением позже пришёл гром. Стоило мне чуть ослабить контроль над высосавшим мои силы до капли продвинутым заклинанием погоды — и в небе, вторя своей сестре, начали виться молнии, беспорядочно расчерчивающие небосвод. Но праздновать победу всё ещё было рано — из оплавленного кратера на своих двоих, удерживая волокущийся по земле меч одной рукой, вышло лишь отдалённо похожее на человека существо. Обгоревший, живой лишь за счёт клубящейся в и вокруг тела праны, мечник слепыми, но даже так преисполненными боли и ненависти глазами смотрел на меня, словно спрашивая — «Почему так? Может ли моя жизнь закончится таким образом?». Глаза Палача ясно говорили мне, что сейчас он неистово желает не жизни — смерти, ибо разрывающая его тело на части боль нестерпима, а осознание собственной беспомощности претит самому его существованию. Привыкший доминировать над своими целями
Скорчившись из-за неловкого шага, отдавшегося болью в плече, я заметил, что обгоревшая и замороженная рана вновь начала кровить. Походя обновив слой льда, я создал в левой и, по совместительству, единственной целой руке меч, представляющий собой кусок покрытого алыми прожилками льда. Каким-то образом я захватил часть собственной, вытекшей из ран крови, но сейчас мне было на это ровным счётом плевать. Усталость, монолитная и непоколебимая, давила на меня, словно потолок — на атланта, и каждый шаг стоил мне серьезных усилий. В какой-то момент мне захотелось просто издали пристрелить почти мёртвого врага, но волевым усилием я подавил это желание, всё-таки доковыляв до полутрупа.
Прыжок, взмах — и голова мечника слетает с плеч. Ни капли крови, лишь сухие алые хлопья разлетелись по ветру, отчасти застыв на моём грязном, окровавленном лице. Я беспричинно оглянулся — и, найдя взглядом какую-то девушку, устало выдохнул — и упал в грязь. Я сделал всё, что мог.
Исполнил приговор…
Глава 9. От любви до ненависти…?
Часть I.
Проснулся я… как обычно. Никакой слабости не было и в помине, а о полученных ранах напоминала лишь скованность правой руки, которой досталось больше всего. Припомнив события того вечера, я невольно улыбнулся — мало того, что хорошо показал себя на приёме, так ещё и вышел победителем из серьезной битвы, впервые использовав заклинание продвинутого уровня! Правда, читать пришлось вслух, но укороченную версию и одновременно ведя бой с сильным противником.
Не обнаружив вокруг никого и ничего, я вскочил с кровати в чём мать родила и неспешно подошёл к зеркалу. Сдвинув створку с ним в сторону, я достал обещанный отцом комплект одежды, невольно задумавшись над тем, сколько я провалялся в отключке. Отложив вещи в сторону, вновь уставился в зеркало, отметив, что мои тёмно-серые волосы сделали мне ручкой, и теперь я практически полностью седой. Так, пара пряжек осталась… Но это признак того, что кровь иллити во мне особенно сильна, и от этой расы я унаследовал заметно больше половины. Такое в случае межрасовых браков случается и называется доминацией генов, когда кровь матери или отца оказывается сильнее, «подтирая» признаки, свойственные одной расе, и укрепляя — свойственные своей.
Немного покрутившись перед зеркалом, удостоверился в отсутствии и намёка на шрамы. Всё в порядке. Я жив, родители и дед с братом находились под охраной… Так откуда тогда это тянущее, болезненное чувство в груди? Нехорошее предчувствие? Ну, проверить это сидя в комнате я точно не смогу, так что нужно одеваться и выходить на поиски. Во-первых, источника информации, и во-вторых — еды. Есть хочется сильнее, чем кого-то искать, но едва ли я успокоюсь, покуда в подробностях не узнаю, что эти убийцы забыли на официальном приёме. Не понимали разве, что за ними теперь по приказу короля пошлют ищеек…?
Спустя пять минут я в полной экипировке побрёл в сторону кабинета деда, так как очнулся я не в том доме, где родители всё ещё живут, а в поместье. По дороге я встретил нескольких слишком уж смурных на вид слуг, что только подстегнуло мою скорость, и до дедушки я добрался в кратчайшие сроки.
Правда, постучаться и дождаться ответа всё равно пришлось — правила такие.
— Вижу, ты очнулся, внук. Присаживайся. Как себя чувствуешь?
По обыкновению устроившись на привычном месте, я заинтересованно оглядел слегка обновленный кабинет. По правую руку добавился ещё один, пока наполовину пустой, шкаф.