А отличники сдохли первыми – 3: снова в школу. Часть 3
Шрифт:
Едва различимая в темноте рослая фигура слегка покачала головой:
— Я смотрю, вы тут в Питере тоже не скучаете… — Судя по голосу, обладатель глубокого баритона, кажется, улыбался.
Но Белле, в отличие от отца, было совсем не до смеха:
— А сами-то! Сами-то вы про нас всем свистите, что мы тех, кто не из Питонии — вообще за людей не считаем!
— А вы разве считаете? — Кажется, этот вопрос вырвался у Шнайдер совершенно естественно. Любопытство победило страх, и её лохматая голова уже торчала над бортом пикапа.
— Вот! — Теперь тонкий
— Кажется, о чём-то похожем мы уже говорили. — Я глянул на Рикардо.
И тот активно затряс дредами:
— Ага! В больничке! — Шагнув вперёд, паренёк заявил уже смелее. — Слушайте! Ну всё же и так понятно! — Он оглядел Вракса и ребят возле автомобиля, которые, не смотря на его утверждение, всё ещё выглядели весьма озадаченно. — Никакие вы не сатанисты! — Шагнув вперёд ещё раз, Рикардо указал в сторону ворот. — А нахимовцы — вовсе не злодеи! Все просто пытаются выжить. Каждый по-своему. Но никто из вас не похож ни на людоедов, ни на уголовников каких-нибудь отмороженных… И, тем более, фашистов… Уж я то на таких насмотрелся, пока сюда дошёл! Да и в мирной жизни тоже… — На этом громком заявлении юный маэстро немного осёкся, но быстро продолжил. — Точнее, на то, что они после себя оставляют…
— А ты вообще сам откуда? — Шнайдер снова не стерпела с вопросом. — Из А…
— Не из Африки! — Рикардо насупился и сложил руки на груди.
— Хех… — Лохматая девчонка пожала плечами и примирительно улыбнулась. — Сорян… Меня так-то вот тоже всё время спрашивают, не из Германии ли я приехала… А я вообще из Саратова!
— О как. — Тихий баритон снова послышался со стороны ворот. В голосе мужчины опять послышалась улыбка. — Правду говорят, что мир тесен…
— Ну да, а чё… — Жительница Камчатки снова пожала плечами. — По немцев Поволжья слышали вообще?
— То есть Шнайдер — это настоящая фамилия? — Заулыбался Рикардо. — А я думал, что тебя так прозвали, потому что ты тут на барабанах играешь…
— А я и играю… — Плечи пулемётчицы подпрыгнули вверх в третий раз подряд. — Но Кристоф мне, если чё, не родственник. К сожалению…
— Всё равно круто! — Теперь чернокожий паренёк радовался её больше, так как лохматая девчонка, очевидно, угадала — кого из знаменитых ударников тот имел в виду. В отличие от меня.
— Так! — Вракс резко поравнялся с мулатом. Но, наконец-то, опустил оружие. — Давайте ещё раз, пока я тут совсем не запутался…
Пока начальник Камчатки собирался с мыслями, оглядывая всех присутствующих, силуэт у ворот тоже убрал оружие. Но не вниз, а задрал арбалет болтом вверх.
И взгляд Вракса, в итоге, снова остановился на мне:
— Значит, у тебя типа раздвоение личности? И сейчас ты не Брокер, а-а-а…
— Рик. — Нетерпеливо напомнил Рикардо.
— Угу… — Одноглазый парень продолжал напряжённо морщить лоб, стараясь не упустить нить собственных рассуждений. — И этот Рик, типа, понятия не имеет о том, что творит тот, другой… И зачем он это всё творит — тоже?
Я кивнул:
—
— А так вообще бывает? — Вракс снова обернулся за консультацией к Ларе. Но та, убедившись в отсутствии угрозы, уже вернулась к раненому. И лишь раздражённо отмахнулась:
— С мозгами ещё и не такое бывает. Особенно сейчас… Помогайте! — Махнув Шнайдер и Грише, она развернула свою часть носилок.
— Оке-е-е-ей… — Одноглазый парень обернулся к Белле и её отцу. — А ты тогда кто такой? Судя по росту — тоже ведь не с подлодки?
— Меня тоже знают под многими именами. Но для друзей — просто Шутник. Из Москвы.
— И ты, Шутник из Москвы… — Парень слегка махнул стволом в сторону Беллы. — Ты её отец?
— Именно.
— Офигеть… — Выдохнул Вракс. Но, наконец-то, расслабил лоб.
— А ещё — я ваша надежда на то, что переживёте тут своё совершеннолетие. — Негромко добавил Шутник. — Так что размахивать передо мной пушками впредь тоже не советую.
— В смысле? — Этот вопрос прозвучал от девчонки-медика. Резко остановившись она тут же получила тычок носилками от своих помощников, но осталась на месте, внимательно глядя на парочку в воротах.
— В прямом. — Рядом с ними я заметил и худощавый силуэт Киры. Закинув обрез дробовика на плечо, она шагала на свет из окошек вместе с пленником. — Вы говорили, что кучу друзей уже потеряли. А много из них жорами стало?
Все жители Камчатки одновременно глянули в сторону окошек цокольного этажа казематов.
— Тоже немало… — Чуть слышно проговорила помрачневшая Лара.
— А сколько за последнюю пару недель?
— Трое.
Кира обернулась к Шутнику:
— Хватит?
— Ещё и останется. Подожди-ка, Бельчонок… — Мужчина осторожно отстранил от себя дочь и неловко полез в карман наплечной сумки. — Тут у меня…
— Ой… — Как и мы, Белла только что заметила, что во ко второй руке её отца был прикреплён короткий костыль.
— Ничего, уже почти зажило…
— Я ж говорю — они с Лохмачом как братья! На одной помойке росли! — Кира, позабыв о пленнике, подскочила к ним, помогла Шутнику вытащить из рюкзака какой-то плотный свёрток и смело зашагала к санитарке. — Вот! Вколите новым жорам как можно быстрее. Внутримышечно. Может, ещё успеете. Хреново им, конечно, будет — не передать… Но если меньше недели они такие — людьми точно снова станут. Как я. Если около двух — то фифти-фифти. А если больше… То проще как-нибудь так убить…
— Подожди… — Лара внимательно всмотрелась в лицо подошедшей девчонки. — Ты… Тебе уже восемнадцать что ли?
— Ага. В августе было. — Вложив свёрток в руку немного опешившей санитарки, москвичка немного поморщилась. — Хуже моих тогдашних отходняков была только лакрица.
— Оставшуюся капсулу можно потом тиражировать. Майка в химии сечёт — поможет нужное оборудование где-нибудь по больницам нарыть… — Отец Беллы полез в соседний карман. — Тут у меня все инструкции… Из Саратова, кстати.