А отличники сдохли первыми… 3
Шрифт:
— Мы тебя найдём. Обязательно. — И, отклонившись, заглянула в глаза. — А ты... Ты порви их там всех. Хорошо?
— Сделаю всё как ты любишь.
– Я подмигнул ей и поднялся вместе с девочкой на ноги.
Через несколько секунд чёрно-белая троица с носилками удалялась от меня в противоположную сторону, налево от привокзальной площади. В сторону улицы, ведущей к входу в подземный бункер. И я в одиночестве торопливо шагал направо, к стадиону«Локомотив», располагающемуся справа от вокзального комплекса. А Железный Феликс на своём пьедестале указывал пальцем куда-то мне за спину.
Остановившись
Силуэты остановились как по команде. Поводив головами из стороны в сторону, они безошибочно определили источник сигнала. И медленно зашагали ко мне.
Не дожидаясь, пока жоры подойдут ближе, я быстро зашагал вниз по Большой Казачьей — улице, ведущей от вокзала в центральный район города — к цирку и Крытому рынку. Всего минут десять-пятнадцать по прямой — и я буду на перекрёстке с улицей Чапаева. А справа от меня будет цирк, в котором центровые устраивали свои весёлые старты на выживание. И теперь располагается улей красноглазых людоедов.
Весь этот путь я старался направлять динамик прибора влево, старясь подвергать облучению здания военного института. Сейчас они находились от меня примерно на таком же расстоянии, как и восьмая горбольница от места проведения испытания прибора в лесу. Даже ближе.
И результат не заставил себя ждать. Вой и хрипые вопли сотен жор наполнил пустые улицы мёртвого города ещё тогда, когда я пробежал от привокзальной площади всего квартал. Гудёж нарастал и очевидно приближался, вбирая в себя всё новые голоса и постоянно усиливаясь.
И когда я приблизился к двойной, разделённой сквером, улице Астраханской впереди из-за угла выскочили первые «солдаты».
— Мы вместе...
— Вместе, вместе... — Четвёрка сутулых чудовищ подскочила ко мне и замерла, уставившись на прибор в моей правой руке. И не обращала никакого внимания на нацеленный в них укороченный ствол «Винчестера» в левой. — Пошли, сходим в гости к вашим кузенам...
Притормозив шаг, я начал осторожно их обходить. Но никто не делал попытку меня остановить или ударить. Они всё также продолжали пялиться на ракетку, неотрывно следя за её перемещением и поворачиваясь вслед за моим движением. Невдалеке от этого угла со стороны Дзержинки подступала основная масса заражённых. Завидев меня, толпа, занявшая почти всю ширину двойной улицы, постепенно смолкла. И теперь моё путешествие сопровождали лишь нечастые стоны, бормотание и сиплое дыхание.
Перейдя пересечение улиц, я двинулся по Большой Казачьей дальше. А две толпы жор — та, что шла за мной от вокзала и та, что двигалась по Астраханской — слились в одно мрачное шествие. Возглавляемое медленно переступающими с руки на руку обезьяноподобными прыгунами. Распихивая своих менее массивных собратьев, прыгуны собрались уже в количестве десяти особей. И через толпу то и дело пробивались новые.
Людей по дороге я не встречал. Эти улицы когда-то были довольно густо населены. И в тот период, когда их контролировали центровые, здесь, наверняка, можно было легко нарваться на грабёж в их исполнении. Но сейчас
— Мы твоя защита. Твоё счастье. Твоя свобода...
Голоса в голове набирали силу. К хору мужчин, женщин и детей, звучавшему у меня изнутри, постоянно добавлялись новые участники. Мужчины говорили спокойно и уверенно. Женские тембры ласкали слух обворожительным мурлыканьем. А жалобные детские дисканты вызывали желание встать на их защиту.
— Хороша свобода... — Окинув взглядом бредущих вслед за мной существ, я отметил тот факт, что все они устремили взгляды на динамик. — Это вы от большой свободы сейчас вот так все тут собрались, ага.
Не знаю, с кем я спорил. Но это немного помогало. По крайней мере, я пока не чувствовал того, что собственное тело перестаёт мне подчиняться.
Оглянувшись, я заметил, что приближаюсь к пересечению с улицей Рахова — такой же, широкой и разделённой пешеходным сквером, как и Астраханская. До Чапаева осталось пройти всего один квартал.
— Ты — это мы. А мы — это ты.
Я снова хотел ответить этим голосам что-нибудь язвительное. Но не смог открыть рот. И, споткнувшись о выбоину, растянулся на асфальте во весь рост.
Толпа остановилась, словно наблюдая мои неуклюжие попытки подняться, и в то же время продолжать облучать их из «Импульса».
После недолгих, но довольно сложных усилий, мне удалось принять сидячее положение. Но ноги уже совсем не слушались. Чувство было такое, словно я только что раз двадцать присел с тяжеленной штангой. И мышцы просто отказывались напрягаться в двадцать первый раз, растратив все запасы энергии. Вдобавок начала разжиматься ладонь, удерживающая «ракетку».
— Суки... Нет... Ещё рано... Ещё чуть-чуть... — Не в силах больше ничего предпринять, я развернул запястье правой руки, направив излучатель себе в лицо.
— Мы вме-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е!..
Стройный хор голосов в голове сменился диким криков сотен разъярённых глоток. Если бы все эти крики были направлены мне в уши, а не шли изнутри черепной коробки, я бы, наверное, ненадолго оглох.
Оглушительный внутренний вопль, тем не менее, смог меня достаточно отрезвить. Достаточно для того, чтобы я поднялся на ноги и снова неуверенно зашагал в сторону цирка. Наверное, когда дети делают свои первые шаги — они испытывают что-то подобное...
Снова перенацелив «ракетку» на остановившуюся толпу, я опять повёл её за собой. Переставляя ноги так, словно к каждой был привязан бетонный блок, я вскоре снова услышал дикий вой сотен разъярённых голосов. Но тут же заметил, что на сей раз они шли вовсе не изнутри моей головы. А со стороны улицы имени Чапаева.
Процессия «солдат» за моей спиной тут же ответила на этот вопль своими протяжными хриплыми визгами. Мир вокруг меня словно наполнился ревущими и визжащими голосами, за которыми сладкий манящий шёпот внутри головы был уже совсем не слышен.