А папа кто?
Шрифт:
И с гордо поднятой головой ухожу.
Глава 2
Выбегаю в коридор и несусь вперед, не разбирая дороги. С трудом подавляю в себе желание сесть прямо здесь на пол и разрыдаться.
Только не тут. Только не у всех на виду.
Бьет отчаянная мысль набатом по виску.
Спотыкаюсь на последнем пороге на выходе из студенческого общежития, едва не прочесывая носом неровный асфальт. Возвращаю себе равновесие и иду
Истерика никуда не делась, она здесь, на месте. Лишь немного отодвинулась на задний план. Вперед вышла апатия.
В полной прострации бесцельно пялюсь на прохожих. Там парочка влюбленных гуляет, крепко взявшись за руки. А мы с Ваней так практически не ходили, его всегда раздражало проявление чувств на людях. Хотя какое ж это проявление чувств? Всего лишь невинное рукопожатие.
А в другой стороне идет счастливое семейство со своим маленьким сыном и большой собакой. Наверное, будут кидать тарелку и со смехом смотреть, как умное животное ее ловит. Красота.
А мы с Ваней так и не завели собаку. И не заведем. И ребенок нам явно не светит, впрочем, как и брак.
– Аааа, – вдруг завываю я в голос, чем сильно пугаю прохожих. – Извините, не обращайте внимания, это не слезы, это аллергия.
Ужасно стыжусь своей слабости. Кошмар. Какое впечатление я произвожу на окружающих!?
Прислоняю прохладные руки к горящим щекам, а потом машу ладонями, чтобы прогнать остатки влаги из глаз. Неслыханно вести себя подобным образом. Домой приду, там и поплачу.
В итоге до квартиры удается добраться, не привлекая больше ненужного внимания. Открываю дверь, включаю свет. И идеально убранное помещение вместе с замененными с любимого розового на белый цветами, заставляет снова удариться в истерику.
– Как!? Почему!? За что!? Я ведь всегда старалась быть идеальной девушкой, никогда не надоедала, всегда старалась помочь, быть нужной, полезной. За собой всегда следила! Да и по ночам у нас все было хорошо. Как мне казалось, – громко вопрошаю, сидя на диване, невидящим взглядом уставившись в огромное панорамное окно напротив. – Что не так!?
Хватаю фотографию с прикроватной тумбочки и прижимаю ее к себе.
– Ох, Ванечка, милый Ваня, что же ты наделал. Я ведь так все прекрасно распланировала! Мы должны были пожить немного вместе, пройти стажировку, затем работа в престижном офисе, помолвка, отдых где-нибудь на берегу океана. А там и свадьба была бы не за горами. Детей завели бы лет через пять, чтобы я укрепилась на работе и смогла бы продумать альтернативный заработок на время по уходу за ними. Ах да, еще дом. Прекрасный большой дом с ухоженным участком и подъездной дорожкой с красивыми клумбами по бокам где-нибудь в пригороде, чтобы больше времени проводить на свежем воздухе, не дышать загазованными парами большого города.
И заливаюсь горючими слезами. Улыбающийся Иван, естественно, молчит, впрочем, и его живой оригинал всегда молчал, когда я заговаривала о совместном будущем.
Проплакав еще примерно с полчаса, я поняла несколько вещей.
Во-первых, все мои потуги были тщетными. Жанна всегда видела, что в наших с Ваней отношениях существуют огромные проплешины, я же запрещала себе такие мысли и дальше трудилась во благо совместного светлого будущего.
Во-вторых, скорее всего Ваня никогда и не любил меня. Я всегда была удобной ему и все. В этом причина долгого поддержания видимости влюбленного парня.
И в-третьих, собственных глаз в зеркале я завтра не увижу, после таких усиленных слезных потоков.
В итоге я так и засыпаю в обнимку с фотографией на узком диване. Сил и желания перейти на кровать не могу найти.
– Аврора, ау! Ты где? Почему не отвечаешь на телефон, не пришла в институт? Нам там осталось всего-ничего, а ты в прогульщицы вдруг заделалась, но ничего, я тебя отмазала, сказала, что ты заболела, сегодня ударно полечишься, а завтра все донесешь и отработаешь. Аврора!
С трудом открываю один глаз. Сколько времени?
– Ох ты ж, ничего себе, как у тебя здесь все навалено. Ты чего спала на этом узком диване? Да еще и в обнимку с фотографией своего ненаглядного? Слушай, это уже ни в какие ворота не лезет, ты завязывай его в превозносить, вот правда, завязывай.
– Напомни, зачем я тебе дала ключи от своей квартиры? – открываю второй глаз и принимаю более-менее вертикальное положение.
– Чтобы твоя любимая ненаглядная Жанночка могла прийти в любой момент и навестить тебя, дуреху, – ласково отвечает подруга.
– А, ну тогда ладно, – механически киваю как болванчик. Голова раскалывается, глаза болят. – Спасибо, что отмазала. Расскажешь, что нужно донести?
– Естественно! Зачем, по-твоему, я здесь! Я еще поесть захватила, так что поднимай свою на удивление ленивую сегодня задницу, покормлю тебя уж, а то съедешься со своим любимым и не будешь на порог пускать, – Жанна театрально заламывает руки и смахивает несуществующую слезу. – Ох, выросла девка, и когда только успела.
– Нет, – угрюмо отвечаю хриплым голосом.
– Что нет? – не понимает подруга, продолжая колдовать на кухне. – И кстати, голосок у тебя и впрямь жутковатый, может, действительно болезнь? Не накаркала ли я часом?
– Нет, – снова односложно отвечаю.
– Да что ты там заладила, нет и нет! Все! Чайник закипел, булки подогрела, иди вкушать пищу королей.
– Это баб Нюрина стряпня что ли пища королей? – помимо воли на лице появляется улыбка.
– Ага, а как иначе? Сама знаешь, что пирожки у нее самые вкусные, не зря ее внуки подрядили в их пекарне готовить.