A под ним я голая
Шрифт:
Приехал в гости Пал Палыч. Опять привез пиццу. Он почему-то всегда привозит пиццы – не знаем, как его отучить. С чего он взял, что я их люблю?
– Еле нашел вам без грибов.
– Да вы с ума сошли! Привезли бы с грибами.
– Вы же их не едите.
– Я только лесные не ем, потому что они ядовитые бывают, я боюсь. А шампиньоны ем.
– Недавно
– Тогда опять боюсь, – сказала я, а надо было: «Не знала, что в детском саду кормят пиццей».
Было Девятое мая, мы стояли втроем у меня на балконе, курили и смотрели салют. Потом кончилось пиво, и Палыча отправили в супермаркет.
– Пока вы отсутствовали, мы сочинили метафору, – сказала я, когда он вернулся. – Про небесный целлюлит. Собственно, это я сделала.
– Злая девочка, – как всегда в таких случаях, говорит Пал Палыч. Он очень любит злых девочек.
Я не злая, я наблюдательная. Я вижу то, чего не следовало бы. Вчера на Мише были совершенно замечательного цвета трусы, небесно-голубые с белой каемочкой. Но только почему-то в них плохо умещались… половые признаки.
Перед сном Михаил заметил, что я его разглядываю.
– Как тебе мои новые трусцы? – Он всегда говорил «трусцы» и «носцы» вместо трусов и носков.
– Смешные… Это мама подарила?
– Ага.
– Миш, – спросила я, когда мы уже легли, – а ты когда-нибудь сам покупал себе белье?
– Нет, – сказал Миша.
– А крем для бритья?
– Крем покупал.
Утром, когда он в семь вскочил на работу, я еще раз увидела голубые трусы. И рассыпающееся в стороны тело. И тут меня осенило страшной догадкой. У трусов не было мужских вытачек спереди.
– Миш! Поди сюда на минутку!
Но Миша, заподозрив неладное, скорее впрыгнул в джинсы и застегнул ширинку.
– Чего тебе?
– Нет, ничего, иди.
Так и есть. Трусы были женские.
Неожиданная новость. Миша набрался смелости и объявил маме, что решил в этот раз подстричься не у нее – за пятнадцать минут садовыми ножницами, – а у меня.
– Смотри, сейчас лето, шапку носить не станешь, а лысина к тебе не пойдет, – отреагировала она.
Пал Палыч:
– Ну что за девятый падеж: «лысина к тебе не пойдет»?
– Она так сказала.
– Да ну, исправьте. Это же текст.
Поддалась на уговоры. А зря, Пал Палыч ошибся. Не читал он «Записок интеллигента» академика Князева, где среди прочего сказано: «Некоторые из женщин ходят в морской форме, и к ним она чрезвычайно идет».
Миша:
– А скучают как? По вам? По вас?
– Я пишу «по вас», мне нравится. Как Паустовский. А тут еще ленинградцев прочла, военные мемуары. И все как один: стреляют – по нас!
Миша
Я: – С какой стороны бояться?
Купила в «Седьмом континенте» карамельки Herba: пачка типа жвачечной: на каждую буквы названия – одна долька. Миша увидел и спрашивает:
– Что это у тебя такое?
– Карамельки «Херба». Вкусные-е! Видишь, одно ba осталось. А her я съела.
– Шел вчера вечером мимо нашего дома, вижу – весы лежат. Напольные. Старые такие, обшарпанные, кто-то выбросил за ненадобностью. Я обрадовался, как раз купить собирался. Встал на них, они показали 120 кг, я расстроился и не взял. Вставь в «Моцарта».
– Шампиньончики! – Продавщице скучно, вот она и комментирует, что видит у меня в пакете. – Чтобы стали беленькими, положите на минуту в уксус. Я просто раньше поваром работала.
– Спасибо, – говорю, – а может, вы подскажете, как делать маринад для огурцов? А то они у меня все какие-то мягкие получаются.
– Да нет никакого рецепта: вода, уксус и соль. Бывает, что в двух одинаковых банках получается совершенно по-разному. Все, деточка, от настроения зависит.
– «От настроения!» – ворчит на улице Миша. – А как же в заводских условиях? Им что, таблетки для хорошего настроения дают?
Придумала эпизод. Субботнее утро. Просыпаются муж и жена. Жена приподнимает одеяло, заглядывает под него и говорит: «О-о!.. Дорогой, а хочешь, встанем сегодня пораньше и сходим в «Военохот»?
Ты ведь давно собирался…» И так далее. Но какая чушь. Боже, какая чушь!
– Лерочка, не надо писать про то, чего вы не знаете. Пишите лучше про редакцию – про тот же «Советский композитор», который вы так ловко подсунули родителям. Вы же не первый год во всем этом крутитесь. Вот и пишите.
– Но я никогда не работала в «Советском композиторе». Вы невнимательно читали. Там же написано: героиня родителям лжет.
– Тогда пишите про одуванчики. Это несложно. Или про бабочек. Писал же Набоков…
И, чтобы уесть меня окончательно, Палыч рассказывает анекдот на тему плохого танцора. «Репетиция балетной труппы. В зал входит мужик с огромными ножницами и говорит: здравствуйте, я ваш новый балетмейстер».
Я: – Все неправильно! Это должна была быть репетиция не балета, а мужского хора, а с ножницами – не балетмейстер, а капельмейстер. Если не разбираетесь, сочиняйте про бабочек!
Пал Палыч часто шутит изобретательно, но не смешно: плавленый поворот, парсуна нон грата. Хихикаю только из вежливости.