А потом будет утро...
Шрифт:
Одри замахнулась на нее «ручной кладью» состоящей из двух пакетов, и та отбежала в сторону, чуть не свалив тетушку. Джуди была высокой стройной женщиной, но за эти полгода немного располнела, и теперь они с тетей Эллин запутались в полах ее широкого пальто, в котором подруга, видимо, прятала фигуру.
– Зачем ты носишь этот балахон? – откровенно спросила Одри. – Такие давно вышли из моды. Или ты беременна?
– Не очень. Просто я поправилась на два размера. И мне совершенно нечего носить и некогда ходить по магазинам.
– Почему?
– Потому
– Ох, я думаю, тебе придется засесть у нас с тетей надолго, как раз на три дня, чтобы рассказать все в подробностях.
– Где-то так. Но я совершенно не знаю, что надеть на нашу вечеринку. У меня, правда, есть костюм…
– А у меня, ты не представляешь…
– Нет, подожди: не очень деловой, но все-таки костюм. Он подойдет для такого праздника?
– Надо смотреть. Ты знаешь, я купила…
– Нет, ты послушай, помнишь, мы вместе мерили… – Дальше подруги полностью перешли на непередаваемый язык ценников, известных марок одежды и обуви, а так же названий некоторых ювелирных изделий, язык, который интернационален и понятен женщинам в любой стране, и не требует перевода… Выбранной темы они придерживались несколько часов, пока добирались до дома и распаковывали вещи.
Обед прошел под обсуждение достоинств и недостатков жизни на Ближнем Востоке. При тетушке Одри не рассказала и десятой доли того, что видела за эти полгода, но Джуди понимала, что настоящий разговор у них только еще впереди, и скучала за столом, дожидаясь своей очереди. Понятно, что на их вечеринке Одри опять окажется в центре внимания: все-таки только ей довелось побывать в такой длительной командировке, да еще в таком экзотическом месте.
Но сегодня виновница торжества заметно устала рассказывать об этом, устала вспоминать Израиль. Одри сидела, прикрыв глаза от сытости и блаженства: наконец-то она попала в долгожданную прохладу и родной тетушкин дом! Хорошо, что за время ее отсутствия Стюарт подсуетился и привез вещи, избавляя ее от унизительной необходимости делать это самой… Наверное, они ему сильно мешали. Шутка ли: человек собрался жениться… Тетя, правда, немного переживала, но потом сказала, что все к лучшему: ей никогда не нравился Стюарт, потому что он, видите ли, много курил…
– Ну а теперь выкладывай главное, – безапелляционно заявила Джуди, занимая любимое тетушкино кресло-качалку. Его обладательница, вкусно покушав, прилегла вздремнуть после обеда, и подруги наконец оказались одни.
– Что выкладывать? – Одри скромно зажала сложенные ладони рук между коленями и потупила взгляд.
– Красиво села. Но не отвертишься.
– Знаешь, на самом деле Израиль…
– Давай оставим этот красочный рассказ до нашего праздника, чтобы мне не пришлось слушать по второму разу. Ты скажи, что у вас с Томом?
– И да, и нет.
– А как вы встретились?
– Случайно, конечно. Мы столкнулись в магазине.
– Он поехал в Израиль, прекрасно зная, что ты там.
Одри покачала головой:
– Он приехал не ко мне. То, что между нами случилось…
– А что между вами случилось?
– Не важно. – Одри захотелось закрыть глаза и, как в сказке, снова очутиться на том берегу, и чтобы все повторилось: и провокационные разговоры, и ее обида, и красивое примирение…
– Все с тобой ясно! – заключила Джуди.
Некоторое время Одри сидела, стараясь справиться с волнением, откинувшись на спинку дивана, потом часто задышала, и на глазах ее выступили слезы.
– Ты влюбилась в него! Опять! Это – безумие!
– Все не так страшно, как в прошлый раз.
– А гораздо страшнее! Я это поняла еще по телефону.
– Когда мы говорили по телефону, – Одри проглотила комок в горле, – я еще… мы еще… все случилось потом, в последнюю ночь перед его отъездом.
– Казанова!
– Джуди, я не знаю, как к этому относиться. Он всегда был таким… – Она блаженно прикрыла глаза, вспоминая руки и губы Тома, замечательного, темпераментного и нежного Тома, который несколько часов принадлежал только ей одной.
– …Слышишь меня? Одри, это просто неприлично! – Джуди трясла ее за плечо. – Ты явно погрузилась в приятные воспоминания, а я, между прочим, тебе рассказываю.
– О чем?
– О жене и о разводе.
– О чем? – Выражение лица у Одри сразу изменилось.
– Вот-вот. Они действительно собрались расстаться и уже давно не живут вместе. Только неизвестно, когда это произойдет.
– Это ты откуда знаешь?
Джуди немного заволновалась:
– Тебе может не понравиться. Словом… Наши прошлые связи…
– Ну что, что? Джуди!
– В общем, я стала общаться с его матушкой. Помнишь, я рассказывала, что знакома с ней? В сущности, мы с ней почти ровесницы, ей – сорок пять.
– Какая глупость! Ровесницы!.. Что она сказала?
– Что сынуля ошибся в выборе жены.
– Так она сама ее выбрала!
– Ну и что? А кто это помнит?
– И они разводятся?.. Ну а мне-то что с этого?
– Нет, ну вы посмотрите на нее! Ты же мечтала быть на месте его жены. И, уверена, не откажешься, если он предложит.
– Джуди, почему ты так быстро поменяла свое мнение о наших перспективах?
– Ты считаешь, четыре года – это быстро?
– Ну… Еще год назад ты меня не уговаривала.
– Я видела Тома, – торжественно, словно священник на католической службе, произнесла Джуди.
Одри отстранилась от нее, как от сумасшедшей:
– И что теперь?
– Я видела его дважды, когда он пытался найти тебя. До Израиля и после. Так вот, не знаю, что ты там с ним сделала, может, подсыпала чего-нибудь в вино, однако вернулся он оттуда совсем другим.