А потом я попала в историю Золушки
Шрифт:
– А, те, фотку с которыми ты присылала? – вспомнила Люси.
– Угу. – Эми со счастливым видом кивнула. – Рина и Сэм.
– А что насчёт парня? – с хитрой улыбочкой спросила Гвен. – Его ты тоже завела?
– Нет. – Эми печально вздохнула.
– Что такое? – спросила Люси.
– Она же влюблена в Шона Фелмана, – напомнила Вэнди. – Из-за него в Лондон и поехала.
– Что, не получилось его покорить? – сочувственно спросила Гвен.
Эми со скорбным видом помотала головой.
– Ясно… – протянула Люси. – Значит, у тебя опять безответная любовь.
– Опять? – возмутилась Эми.
– Ну да. Ты
– На этот раз всё серьёзно.
– Ты то же самое говорила про капитана баскетбольной команды, – напомнила Люси.
– И про мистера Дарси из «Гордости и предубеждения», – присоединилась Вэнди.
– И про того актёра, чей постер целовала перед сном, – добавила Гвен. – Кто же это был…
– Это и был Шон! – зажмурившись от смущения, выпалила Эми. – И я не целовала его постер перед сном! Я с него училась рисовать портреты!
– А, точно, ты целовала свои картинки, – вспомнила Люси. – У тебя же все губы были в графите.
– Не целовала я их! Просто руки были в карандаше, а я иногда забывала об этом и касалась лица.
– Вытирала капающие на Шона слюни? – подколола Вэнди.
Вконец смущённая Эми положила голову на сложенные руки и протяжно замычала.
– Зато теперь ты можешь капать слюной не на рисунок, а на оригинал, – решила подбодрить подругу Люси. – Тоже хорошо.
– Ага, – вторила ей Вэнди. – И вообще ты теперь всех столичных красавчиков слюнями залить можешь. Как же я завидую!
Гвен согласна кивала.
Эми, поняв, что от этих любительниц повеселиться сочувствия по поводу безответной любви не дождёшься, обречённо вздохнула и, отогнав грустные мысли, принялась дурачиться вместе с ними.
В конце концов, может, подруги и правы. Может, её любовь на самом деле и не такая серьёзная, как ей самой кажется. Может быть, она, как и другие влюблённости, пройдёт… когда-нибудь. И, наверное, если это случится, Эми будет немножечко рада... Любить без ответа было тяжело.
Акт 15 — Долго и счастливо
Полдня в самолёте - и зима сменилась знойным летом.
Шон лежал на шезлонге под широким пляжным зонтом. Из одежды на нём были только узкие плавки, поэтому проходившие мимо девушки то и дело бросали на него заинтересованные взгляды. Однако здесь, на Мальдивах, они воспринимали его просто как привлекательного парня с хорошей фигурой. Никто не догадывался, что перед ними известный британский актёр, за чей автограф у него на родине некоторые фанатки готовы продать душу.
– Шон! – окликнул парня мягкий женский голос, и, повернув голову, он увидел идущую к нему Марион. На ней был скромный закрытый купальник, который, тем не менее, весьма соблазнительно подчёркивал её стройную фигуру, и поверх него парео, узлом завязанное на бёдрах. Длинные волнистые волосы были распущены и слева у виска украшены заколкой в виде орхидеи. Любой, кто посмотрел бы сейчас на Марион, вынужден был бы признать, что она прекрасна.
«Дурак, и чего тебе только не хватает?» – с печальной улыбкой глядя на свою девушку, укорил себя Шон.
Но сколько бы он ни стыдил себя, пытаясь вытеснить из головы неугодные мысли, истина не менялась: как бы ни была прекрасна Марион, она не могла дать ему счастья. Для счастья Шону не хватало смешной девчонки с золотистыми волосами
С началом разлуки чувства Шона к Эми не только не ослабли, но, напротив, с каждым днём становились сильнее, высушивая его, словно неутолимая жажда. Так же, как путник, бредущий по пустыне, не может думать ни о чём, кроме воды, так и Шон снова и снова возвращался в мыслях к Эми. Ему хотелось увидеть её улыбку, услышать задорный, заливистый смех, запустить пальцы в её шелковистые волосы, сзади открывающие изящную длинную шею, погладить по бархатной розовой щёчке, поцеловать… Шон больше не мог себе врать. Сколько бы он ни отрицал свои чувства и ни пытался их изменить, правда оставалась правдой: ему неистово, буквально до физической боли хотелось увидеть Эми… С тех пор, как он приехал на Мальдивы, она даже начала ему сниться. Он просыпался ночью от нестерпимой горько-сладкой неги, разливающейся по сердцу после сна о любимой, видел рядом Марион и чувствовал себя последним мерзавцем. Так больше не могло продолжаться. Нужно было сделать что-то, что раз и навсегда помогло бы Шону покончить с чувствами к Эми. Но он и понятия не имел, что…
Одно он знал наверняка – как бы тяжело ему ни было, как бы ни хотелось быть рядом с другой, он никогда не оставит Марион. О том, чтобы предать девушку, которую он собирался сделать своей невестой, Шон и подумать не мог. Даже если у него не осталось любви к ней, она всё ещё была ему слишком дорога. Марион помогла Шону выбраться из трясины, в которую его затянуло после смерти матери. Благодаря ей он стал тем, кто он есть, - известным, уважаемым актёром - а не закончил своё жалкое существование с ножом в сердце у дверей какого-нибудь кабака. За это он никогда не сможет расплатиться с ней, поэтому, пока Марион будет счастлива с ним, Шон собирался оставаться рядом, даже если для этого ему пришлось бы вырвать из груди собственное сердце и растоптать его.
– Пойдём купаться? – весело спросила Марион, развязывая парео.
Шон кивнул и, взяв её за руку, потянул в воду.
Они забежали в море, подняв столб солёных брызг, и от прикосновения холодной воды к разгорячённой коже Марион восторженно завизжала. Шону же казалось, что это не капли воды, а тонкие стальные иглы пронзают его кожу. Иглы, дождём низвергнутые на него небесами за то, что он весело смеялся, в то время как на самом деле ему хотелось рыдать от отчаяния, и кружил в своих объятьях девушку, которую не любил.
***
Вечерний ветерок трепал тонкие занавески, проникая в открытое окно номера. Из сада рядом с гостиницей доносились звуки гавайской гитары и весёлый смех.
Шон обессиленно, словно тряпичная кукла, сидел на плетёном стуле около столика, на котором горели выставленные кружком ароматические свечи – единственный источник света в комнате.
В ванной слышался звук падающей воды – Марион принимала душ. Сейчас, когда возлюбленная не видела его, Шон мог позволить себе расслабиться и выпустить истинные эмоции. Он был хорошим актёром, и ему отлично удавалось справиться с ролью любящего парня: у Марион не возникло ни малейшего сомнения в его искренности, но такая жизнь слишком изнуряла. У Шона Фелмана больше не было дома, не было места, где он мог снять маску и побыть собой. Отныне вся его жизнь стала игрой…