А у нас во дворе
Шрифт:
Нашу невероятную идиллию нарушил Родионов.
– Привет, - поздоровался он неожиданно.
– Это я. Как дела?
– Ничем не могу тебя порадовать, Шура, - ответила я скорбно.
– У нас всё просто замечательно.
– Привет, - откликнулся с небольшим опозданием Логинов. Они забубнили почти шёпотом где-то в стороне. Ничего не расслышать. Конспираторы, блин.
– Иди сюда, Шура, - позвала я, благодарная Родионову до небес.
– Оставь его в покое. У него важная контрольная. Пусть грызёт
– Вы что, опять ругались?
– насторожился Шурик.
– А что такого?
– удивилась я, безобразно лицемеря.
– Самое обычное дело. У нас иначе не получается.
Не смотря на мою безграничную ему благодарность за своевременное вмешательство, делиться и капелькой своего счастья мне не хотелось. Ни с кем. С ним в том числе. Вдруг сглазит?
– Ну, Тоха, - по дороге от Логинова ко мне Шура негодовал.
– Ты допрыгаешься!
– Уже допрыгалась, - проворчал Серёжка.
– Из больницы выпишется, под венец пойдёт.
Под венец - это замуж, что ли? Я онемела. Мы так с Логиновым не договаривались. Не хочу замуж. Даже за Логинова. Столько всего разного, важного, необходимого и просто интересного, замуж успеется. Подождут борщи и пелёнки. Всеобщая детская болезнь под названием эгоизм пока гнездится во мне крепко. Не хочу ответственности. Не готова.
– Пойдёшь всё-таки?
– не одобрил меня Шурик, придвинул поближе стул, сел.
– Смотри, наплачешься.
– Наплачется, - серьёзно пообещал Логинов.
– Я не Воронин, взбрыкивать ей не дам.
– Ты... что?
– переспросил неуверенно Шурик.
– Навзбрыкивалась, говорю, - сухо повторил Серёжка.
– Всех близких головной болью обеспечила. Я не посмотрю на её инвалидность. Три года, как последний идиот, за ней телком на верёвочке ходил. Теперь пусть она в моей узде походит.
– А тебе не кажется, что три года и вся жизнь - вещи несоизмеримые?
– у меня в душе зародился боевой азарт. Загремели трубы, забили барабаны, развернулись на ветру войсковые стяги. Пришло время отстаивать свободу. Свободу выбора, разумеется.
– Очень даже соизмеримые, - донеслось из угла.
– С тобой каждый год за десять пойдёт, а то и за пятнадцать. И без надбавок за вредность.
– Ну, ребята, а теперь вы чего грызётесь?
– умилился Родионов.
– Это у нас стиль общения такой, - не выдержав, захохотал Логинов.
– Ты же её знаешь. Другой язык она понимать не хочет, не выучила ещё.
– Очень даже понимаю, - передразнила я, садясь на кровати. Не помнила, когда успела поделиться с Логиновым идеей, что люди говорят на разных языках и потому не понимают друг друга. Вроде, не делилась. На лицо параллельное мышление? Как бы там ни было, трубы продолжали реветь, барабаны - трещать.
– Помолчи, нечего лезть в мужские разговоры.
Я всегда
– Терпеть не могу твой командирский тон.
Шурик деликатно отмалчивался. Мне так и представлялся его недоумевающий взгляд: на Логинов - на меня, на Логинова - на меня.
– Хочешь - не хочешь, терпеть придётся, - спокойно констатировал Серёжка. Ого! Это уже серьёзно, это он без шуточек. Игра закончилась.
– А я вот возьму и не пойду под венец, - я не менее его серьёзна. Трубы с барабанами смолкли. Раздались первые выстрелы. Родионову невдомёк, но Логинов меня отлично понял.
– Куда тебе теперь деться... с подводной лодки?
– Тош, ты включи мозги. Это же сразу ряд проблем снимает. С тем же Ворониным. Серёга правильно рассчитал, - испугался ничего не просекающий Шура.
– А ты, Серёга, не зли её. Если ей шлея под хвост попадёт...
– Её, между прочим, никто не спрашивает, пойдёт она под венец или нет, - холодно возразил Сергей.
– Я дураком был, Шура. Уважал её право самой решать, делать выбор. Заметь, до каких пределов мы с ней докатились, где теперь находимся благодаря моему попустительству. Видишь ли, она по младости лет пока не знает, что подчиняться иногда не только полезно, но и приятно.
– Не обострял бы ты, - Шурик торопился остудить сердитого Логинова. Я молчала. Вчера ещё для себя решила делать, как он захочет. Вот право перечить и дуться за собой оставила. Иначе Логинов быстро "зазвездится" и на него тогда управы не найдёшь. Логинов, не дождавшись реплики с моей стороны, прощупал почву:
– Что же ты молчишь?
– Подчиняюсь грубой силе. Но без особой приятности.
Шурик расхохотался. Серёжка, судя по звукам, отодвинул в сторону учебники с конспектами. Встал и пошёл ко мне. Сел рядом, обнял.
– Нет, Серёга, ты с ней не соскучишься, - отсмеявшись, признал Шурик.
– За то и люблю, - Логинов чмокнул меня в висок.
Возникла умильная тишина. Тьфу, гадость. Пауза затягивалась. Это Родионов на нас любуется, а Логинов ему позирует? "Мы с Мухтаром на границе". Вдвойне гадость.
– Да, - спохватился Шурка, - забыл совсем. Ребята просили передать, что завтра вечером все вместе к тебе придут.
Ответить я не успела. Голос Логинова опять был холоден.
– Передай, чтоб не появлялись. Нечего здесь околачиваться. Я ревнивый. И жадный. Делиться ни с кем не собираюсь.
Это что, все парни такие собственники? Воронин, помнится, тоже возле меня никого не терпел.
– Ты с ума сошёл!
– провозгласила я мрачно.
– Привыкай, - он не собирался шутить.
– По-другому не будет, - и через мгновение вкрадчиво поинтересовался, - Тебе уже наскучило моё общество? Других развлечений ищешь?