А в воздухе кружил снег
Шрифт:
— И я, очень, — он чмокнул меня в нос, — Вереней, я так устал за эти недели, что желания гулять нет. Пошли, посидим где-нибудь.
— Пойдём, — с готовностью откликнулась я. Мне было не важно, как мы проведем этот день, главное, что вместе.
Мы забрели в какую-то маленькую тихую таверну, где и просидели весь день, обнимаясь и разговаривая. Время подходило к вечеру, и мне было пора возвращаться в академию, а так не хотелось.
— Вереней, не уходи, — он с надеждой посмотрел на меня, когда я заикнулась о возвращении. — Я на самом деле очень соскучился и не хочу тебя отпускать.
Я долго молчала. Внутри велась нешуточная борьба. Сердце учащённо стучало и шептало: "Оставайся. Ты ведь сама этого хочешь. Бояться нечего". А разум строгим голосом говорил: "Нельзя! Он взрослый мужчина. У вас временный роман. Не смей".
— Веренея, если ты не хочешь, я не буду настаивать, — тихо сказал он.
— Хочу, — выдохнула я. — Хорошо, я останусь, — робко улыбнулась ему.
— Обещаю, что буду вести себя прилично, — он счастливо улыбнулся и совсем неприлично меня поцеловал.
Ночевал он в столичном гостевом доме, когда проводил выходные вместе со мной. Я это знала, поэтому сюрпризом для меня это не стало. Он снимал обычный номер со спальней, гостиной и ванной. Мы расположились в гостиной. Он заказал вина и фруктов.
— Это чтобы ты немного расслабилась. Я вижу, как тебе неловко, — улыбнулся он, разливая рубиновую жидкость.
Чувствовала я себя очень неловко. И очень неуверенно. Даже ладони вспотели от волнения. Даже простая ночёвка с мужчиной заставляла дрожать от переживаний.
— Не волнуйся, — он передал мне бокал, — я просто хочу проснуться с тобой. Мне не хватало тебя. За тебя, из-за которой я потерял покой, — он стукнул своим бокалом по моему.
Я выпила бокал практически залпом, надеясь, что это поможет расслабиться.
— Больше не налью, — он усмехнулся, — а то ты переберёшь, ещё приставать начнёшь, а я уже обещал.
И зачем я на это согласилась? Лучше бы в академию пошла. Столько волнений. Он вышел из гостиной, а вернулся с рубашкой и полотенцем.
— Это тебе. Думаю, ночную сорочку ты с собой не носишь на всякий случай, а моя рубашка будет как раз подходящей. Иди в душ первая.
— Спасибо, — улыбнувшись, забрала вещи, прошмыгнула в спальню, а потом в ванную. Ополоснулась быстро. Рубашка Будимира оказалась просто огромной и скрывала даже колени. Но я всё равно чувствовала себя неловко.
— Ты такая милая, когда краснеешь, — улыбнулся он, сидя в кресле в гостиной.
Я уселась напротив, поджав ноги под себя. Несмотря на своё обещание, Будимир снова наполнил мой бокал и начал расспрашивать меня о братьях. Благодаря этому разговору, а может и благодаря вину, я смогла расслабиться.
Спать легли заполночь. Я скромно устроилась на краю, но была сграбастана драконом и прижата спиной к его груди.
— Сладких снов, — поцеловал он меня в макушку.
— Спокойной ночи, — тихо ответила я.
Уснуть оказалось сложно. Прислушивалась к спокойному дыханию мужчины. Его никакие волнения не тревожили, поэтому уже через несколько минут дыхание дракона стало глубоким и размеренным. Меня сон сморил спустя не меньше часа.
Спала крепко и без снов, поэтому, когда утром
— Доброе утро, моя маленькая ведьмочка, — прошептал он и сжал меня в крепких объятиях.
— Задушишь, — пискнула я. — Доброе утро, — сказала ему, когда он ослабил хватку.
— Ты даже не представляешь, насколько. Я бы сказал, что самое счастливое, — с его лица не сползала улыбка.
— Может быть, — неопределённо ответила я. Хотя в душе было очень приятно слышать такие слова.
— Точно тебе говорю. Нет счастливее дракона, чем тот, что внезапно обнаруживает свою пару, — он чмокнул меня в нос. До меня не сразу дошёл смысл сказанных им слов.
— Что? — потрясённо выдохнула, когда поняла, что произошло.
— Да, Веренейка, ты моя. Моя. И это потрясающее чувство. Чувство связи с той, кому отданы душа и сердце, — он снова прижал меня к себе, а я не могла поверить в это чудо.
Хлопала глазами и не могла произнести ни слова. Он… Он мой. И больше не будет мыслей о том, что он вдруг исчезнет, уйдёт. Нет, теперь он всегда будет рядом. Всегда. От нахлынувших чувств перехватило дыхание. Хотелось то ли плакать от счастья, то ли смеяться. А Будимир снова покрывал моё лицо поцелуями. Лёгкими, невесомыми, нежными, согревающими душу.
— Теперь, даже если ты захочешь, я тебя не отпущу, — он прошептал эти слова мне в губы.
— Никогда не захочу. Я могла об этом только мечтать, — прошептала в ответ, не сумев сдержать улыбки.
— Моя маленькая ведьмочка, — выдохнул он и прильнул к моим губам в чувственном поцелуе.
Мы весь день провели в постели. Даже завтракали, обедали и ужинали. Он не выпускал меня из своих объятий ни на секунду. Даже кушала, сидя на коленях у него. Он бесконечно шептал, как счастлив, как обрадуются его родители, что он обрёл пару, как сложно ему было расставаться со мной раньше, и как теперь это станет совсем невыносимо. Мы дарили друг другу поцелуи, наполненные счастьем, нежностью и, наверное, даже любовью. Душа стремилась в облака от счастья. Стало так уютно и легко рядом с ним, когда перестали тревожить мысли о расставании. Я была, наверное, самой счастливой в мире. Думала о том, как и мои родители будут рады за меня, как расскажу о случившемся братьям и девчонкам. Хотелось поделиться своим счастьем со всем миром. Словесно, потому что своё огненноглазое счастье я теперь не отдам никому и ни за что. Он мой. Навсегда.
Вечером он проводил меня до академии. У ворот долго не отпускал меня, а я не хотела уходить. Хотелось остаться с ним ещё хотя бы на денёк, а потом ещё и ещё. Но мне нужно было учиться, а ему — работать. Снег, падающий с неба, создавал волшебную, уютную и романтическую атмосферу. Снежинки падали на лицо и ресницы, а мой дракон сцеловывал капельки с лица, заставляя меня улыбаться. Сердце щемило от нежности.
— Два с половиной года, — прошептал он, — это будет невыносимо.
Не сразу поняла, что он говорил об учёбе. Да, два с половиной года нам придётся жить вдалеке друг от друга, встречаясь по выходным. Невыносимо, как и сказал он.