А волки здесь тихие

Петрова Лин

Я не смогла и слова вставит в ее быстрый монолог, но вот когда услышала слово честь..

– Марь Иванна -с улыбкой сказала я.

– Вот вы знаете, чем меня подкупить. Я же, как это священное слово услышала, так патриотизм во мне и пробудился. И когда же будет это действие по защите чести и достоинства университета?

– Завтра, Мариша, завтра.

– Ага. И кто еще будет защищать эту самую честь?

Она растеряно пожала плечами

– Ну, по ходу дела, ты одна.

Я вздохнула.

– Мариш, миленькая,

дорогая моя, не подведи меня, а. Ну, пожалуйста, безвыходное положение, честное слово. Я тебе до конца учебы зачет поставлю. Хотя я сейчас делаю свою главную ошибку, защита чести дело не одного года и я теряю свою спортсменку.

Её глаза были такими умоляющими, а шепот жалостным и настойчивым. В общем, на меня оказали психологическое давление и я согласилась.

– Вот молодец! Надеюсь на тебя.

Она отошла подальше, обернулась на меня, вытянулась в струнку, подняла руку со сжатым кулаком и торжественно произнесла:

– За честь!!!

Потом быстрым движением одернула олимпийку и посеменила по коридору.

– Даа-а-а, профессионально обрабатывает Марь Иванна – раздалось за моей спиной.

Я не выдержала и рассмеялась.

– Не женщина, а гренадер. Хорошо, что я плавать не умею – добавила Люда, моя сокурсница и человеческая подруга.

– Попала ты Маришка. Может, в кафе пойдем, обмоем это грустное событие свежевыжатым соком?

– Нет, Люд. Мне теперь к папе сгонять нужно, мы же собираемся в отпуск, поставлю в известность, что честь универа дороже.

– Ой, завидую прямо. Мне еще два хвоста закрыть нужно. И как ты все успеваешь, а?

– И не говори- и умница, и красавица, и спортсменка. Хорошо хоть комсомола сейчас нет, а то список бы еще пополнился

Люда смеялась, обняв руками учебники. Мне эта девочка нравится тем, что она искренняя. В ней нет чего-то скрытого и умышленного, если сказала, что завидует, значит действительно завидует, но по-доброму, без черной злобы.

– Тогда удачи завтра, Мариша. Я не приду, у меня хвост – она смешно сморщила носик.

Я послала ей воздушный поцелуй и направилась в сторону папиной фирмы. Остановилась возле пятиэтажного здания с блестящими большими окнами и улыбнулась. Горжусь ли я своим папой? Очень! Здание построено известным архитектором из столицы и является одним из достопримечательностей нашего миллионного города. Ой, я сейчас начну петь мысленные дифирамбы своему родителю, а мне еще в универ возвращаться. Я вбежала через огромные стеклянные двери и оказалась на первом этаже огромного холла.

Теперь к лифту и на пятый этаж. Вокруг была суета рабочего дня, из кабинета в кабинет ходил народ. Кто видел меня, приветствовали взмахами рук, я отвечала кивками.

– Привет, Оль Васильна. Папа на месте?

– Привет Мариша. На месте, только немного занят – лицо пожилой секретарши озарила искренняя улыбка.

– Он сегодня разгоняй устраивал -ее глаза поднялись

к потолку.

Понятно, это было что-то, наверно. Как он это делает, я видела не раз.

– Хорошо, что ты пришла – улыбнулась Ольга Васильевна.

– Тебя увидит и смягчится. А вам пока что чайку заварю – заговорщицки прошептала она.

– Хорошо – так же шепотом ответила я

– Пойду, гляну что там – и приоткрыла дверь кабинета.

Папа сосредоточенно рассматривал документы на столе. Его крепкая фигура, облаченная с костюм, прекрасно смотрелась за большим дубовым столом. Черные волосы с проседью в волосах, сейчас были идеально уложены, но я знаю, как ему хочется запустить пятерню в волосы. Кстати.. Я сняла резинку со своих волос и с наслаждением помассировала голову кончиками пальцев. Наверно это у нас семейное, ненавидим идеальные прически.

В кабинете, в полной тишине, находились также папины подчиненные, руководители всех отделов. Многих из них я знала с детства, ведь я много времени проводила здесь. Это честные и надежные люди, которых папа очень ценил и народ платил ему его же монетой. А папа платил им реальной монетой в виде повышенных зарплат и регулярных премий, но и требовал соответственно.

Возле окна, сложив руки за спиной, стоял Максимилиан, который делал вид, что любуется прекрасным пейзажем за окном.

Почувствовав меня, папа поднял голову. Его гневная морщина на лбу разгладилась и он улыбнулся.

– Дочка – тепло сказал он, и десятки глаз посмотрели на меня.

– Ты занят? У меня дело, которое нужно обсудить.

– Уже не занят. Проходи. Все свободны.

Народ начал быстро собирать бумаги, намереваясь покинуть кабинет как можно быстрее. Я вошла, приветствую каждого выходящего – кого улыбкой, кого кивком.

– Ты когда планируешь выезжать?

Я села напротив отца.

– Вроде дату и место выбираете вы? – приподнял он одну бровь.

Я склонила голову к плечу

– Человеческие сказки то мне не рассказывай. Ты уже все решил, разве не так? А детям очередное развлечение подбросил, чтобы поднять их самооценку, да? – мягко улыбнулась я.

Папа рассмеялся, поворачиваясь к Максимилиану

– Видал? Моя дочь! Её не проведешь! Горжусь!

Макс улыбнулся и подмигнул мне.

– В таком случае, если ты знаешь, что все решено, о каком деле идет речь?

Я положила подбородок на руки и грустно произнесла

– О чести.

– Не поооняяял!

Папа облокотился руками о стол и встал.

– Ага. И мне поручена эта великая миссия, защитить честь университета. Завтра.

– Ну ты..
– он сжимал и разжимал пальцы в воздухе, разрывая невидимого врага, потом махнул рукой и сел на место.

На губах Макса скользнула улыбка, и он покачал головой.

– Поэтому, прошу отложить отъезд на сутки. Сам понимаешь- честь – улыбнулась я.