А вот был случай (рассказы геолога)
Шрифт:
Помню, мы сгрудились на рюкзаках в конце коридора у окна, но нас стали прогонять. Мы стали шуметь, что никуда не уйдем и вызванный милиционер предложил провести ночь в его комнате на кожаном диване. Там мы эту ночь и провели.
Когда все же мы вылетали до Зырянки, нас обдавало тепло столовых в местах промежуточных посадок ИЛ-14 в Оймяконе и Усть-Нере. Особенно запомнились свежевыпеченные теплые булочки со стаканом какао или киселя…
В Зырянке партия Каца А. Г. поставила две шатровые 10-местки с раскладушками прямо у здания аэропорта у забора метеостанции.
Из Зырянки до Среднеколымска часа 2–3 на АН-2.
А
В Лобуе, бывшем лагере Гулага, база была организована в бывшем здании администрации лагеря. Теперь его занимали работники нашей администрации. Они же занимали и жилые комнаты.
Сохранились две бетонные коробки, где раньше стояли динамо-машины, а сейчас они глазели пустующими глазницами окон. Их, почему-то не использовали под жилье, которого очень не хватало. Особенно, когда весной и осенью на базе собирались коллективы всех партий экспедиции.
Здание на обрыве над Колымой, использовалось под клуб. Мы ходили в него посмотреть какой-нибудь фильм.
Причем, показав половину, киномеханик выходил и собирал по 30 копеек с присутствующих. Затем продолжал показ.
По краям участка сохранились остатки забора с колючей проволокой…
Посредине площадки был построен склад, куда завозилось продовольствие и снаряжение для партий, откуда мы его и получали. В нем же были и полки для имущества партий. И еще построен был навес для столовой, где питались все сотрудники базы, и куда определяли и нас, что было очень удобно. Но жилья остро не хватало и позднее построили еще две бревенчатые избушки для начальника экспедиции и женщин бухгалтерии. Мы же на ночь старались устроиться где придется. Это было проблемой и только одной осенью нас всех скопом разместили в строящейся новой избе магазина.
На вершине сопки располагалась небольшая воинская часть радиосвязи с большими красно-белыми квадратными антеннами.
Дорога осенью домой была так же неприятна, как и весенняя из Москвы. Теперь обратно – до Средне-Колымска на вертолете или БМК, до Зырянки на АН-2, до Якутска на ИЛ-14.
Ну а в Якутске опять та же морока, только погода была уже даже не осенняя, а скорее предзимняя, холодная. Вылететь старались на
Позже, наученный горьким опытом этих ночевок в Якутске, я летел с надувным резиновым матрасом. Днем его можно было зафиксировать в положении «сидя», на ночь – «лежа».
Москва встречала меня обычно августовскими дождями. И каплями дождя, стекающего снаружи по стеклу иллюминатора ИЛ-18 в аэропорту Домодедово.
Начало… Мои первые…
1. Кимберлиты. Сезон первый
Это было на второй полевой сезон моей работы на Сибирской платформе по работам на кимберлиты.
До этого я работал на Колыме. Сначала от младшего до старшего техника у Шульгиной (был ее напарником), затем у Боброва (съемка по золоту).Только после специального приказа по Министерству о переводе всех техников, имеющих высшее образование, в геологи, всех техников экспедиции перевели в геологи. Уже геологом поработал и в Верхоянье на флишоидных толщах (съемка по олову).
Начало работы геологом было тяжелым… Многие ребята давно уже работали на съемке и были знакомы с методикой проведением этих работ. Я же у Шульгиной колотил фауну при составлении ею разрезов и занимался оформлением многочисленных образцов, отбираемых ею для различных анализов.
А нужен был навык геолога-съемщика, которого у меня не было, я только знакомился с ним, работая у Боброва. У него я работал техником, развозя горняков к местам работ, задавая и описывая горные выработки и промывая отобранный материал лотком.
Помню, решил как-то не просто воткнуть в готовый шурф сухую лесину корневищем кверху, положено было отмечать местоположение горных выработок на местности, а сделать как должно – срубить свежую лесину, вырубить Г-образную площадку у комля и подписать. Шарахнул по лесине топором, да неудачно. Бывает и «на старуху проруха!». Топор отскочил рикошетом и тюкнул меня чуть-чуть по ноге у щиколотки, сверху. Я по началу и внимания не обратил. Потом чувствую, неудобно что-то ноге… Снял резиновый сапог, размотал покрасневшую портянку, а там… Обратно сапог одеть я уже не смог. Описывал шурфы прямо из вездехода, порода была суглинки четвертичные (так называемые "Едомные"), а горняки сами мерили размеренным шестом глубину и набирали песок на промывку.
Бобров вечером, выходя из маршрута, подошел к нам и крикнул мне издали:
– Виктор, иди сюда!
– Сам иди! – улыбаясь, крикнул я в ответ.
Немая сцена!.. «Вожатый удивился, вагон остановился!» Бобров подошел, я показал перевязанную ногу.
– Ну и как же ты теперь? – спросил он.
– Да горняки сами все сделают… – и продемонстрировал.
А в лагере Дима Израилович дал мне свой 47-й и я боле-мене ковылял. Нога только не держалась в ступне, а «шлепалась» сразу, не держась на пятке. В Москве Дима свел меня со знакомым хирургом, тот пощупал, приложил мой палец к ранке и сказал:
– Чувствуешь, сухожилие повреждено. Операция пустяковая, захочешь – сделаем.
Но я не решился. А где-то через год нога уже работала нормально.
А как-то, уже в сентябре, уже лег снег и ручьи покрылись тонкой коркой льда, мне поручили промыть несколько десятков пробных мешков мерзлого суглинка из шурфов. Как?
«Проявляй солдатскую смекалку! – сказал мне как-то отец. – Начальник не всегда должен думать за тебя…».
Мы загрузили вездеход, подвезли мешки к ручью, выгрузили их и он уехал за следующей «порцией». В напарники дали рабочего. Долго думать не пришлось: поставили две треноги, на них перекладину, развели под ней костер и подвесили на крючок ведро с водой. В ручье проломили лед, раскидали обломки-льдинки, я надел матерчатые перчатки, на них резиновые грубые, чтобы не колоть пальцы об щебень, растирая суглинок, и, опуская мешок в ведро с кипятком, вываливали размякшую породу в лоток. А там уж дело привычное – растираешь суглинок, промываешь породу, освобождая ее от глиняных частиц и песка и сливаешь шлихи в шламовые матерчатые мешочки. Мешочки тут же сушишь у костра на камнях и пересыпаешь в маленькие крафт-пакетики. Всего-то и делов… Как говориться: – «Наливай, да пей!».